— И она работает? Это удивительно, — пошутил капитан-лейтенант Албу. — Присядьте, пожалуйста. Я хотел бы проинформировать вас о положении дел, товарищ помощник командира. Мы были на совещании в штабе по поводу планов. Каждый у соответствующего начальника. И что интересно, каждый из них считает, что выход в море планируется в целях выполнения учебно-боевых задач по его специальности. Масса планов, установок, задач. Если все это соединить, то получится, что для их выполнения потребуется не меньше недели, а мы выходим в море всего на один день.
— Дело в том, что мы должны использовать с максимальной отдачей каждую минуту, — добавил Стере.
Албу разложил перед собой бумаги и продолжал:
— Чтобы у вас не осталось недоуменных вопросов, постараюсь объяснить все по порядку с самого начала. На этот выход в море наслаиваются еще кое-какие занятия. Я должен провести занятие по борьбе за живучесть корабля. В нем участвует весь экипаж: вначале отрабатывается тушение пожара, а затем заделывание пробоины подручными средствами. Нашему комендору предлагают провести занятие по противовоздушной обороне, тоже с участием всего экипажа. Есть вводная и для Пэдурару: «Неисправность системы управления, маневр ручным управлением». И опять-таки привлекаются матросы других специальностей. Нам надо все хорошо рассчитать, чтобы правильно распорядиться временем. Люди одни и те же, а каждый из нас требует от них чего-то по своей специальности. Нагрузка большая, задачи многоцелевые и сложные, есть над чем подумать.
— Это значит, что выход в море будет полезным и плодотворным, — сделал вывод Нуку.
— Мы тоже на это надеемся. По служебной линии все. Что касается каждого из нас, остановлюсь лишь на некоторых особенностях. Начну с себя. У меня глупая привычка обыгрывать всех в шахматы.
— Всех, кроме командира, — съехидничал Вэляну.
— Естественно. Как я могу выиграть у командира? Это означало бы, что я посягаю на его авторитет. К тому же он неплохо соображает в этой игре. Вам нравятся шахматы? — обратился он к Нуку.
— Нравятся, но я не ахти какой игрок. Думаю, что для страстного любителя шахмат я несомненная жертва.
— Тогда мы пощадим вас, по крайней мере для начала. По правде говоря, мне есть с кем сражаться. Мой соперник здесь, перед вами. Это товарищ Стере. У нас паритет, который нарушается после каждой партии. Кроме того, у Стере есть недостаток — он играет на скрипке. Мы даже установили ему распорядок, чтобы он не мешал нам спать.
Нуку поймал на себе меланхоличный взгляд черноглазого связиста. Они иногда встречались по утрам. Тот приходил в порт раньше других, по пирсу шел не торопясь, размеренным шагом, заложив руки за спину, разглядывая корабли, спокойную водную гладь, розовеющие в лучах солнца облака.
— Мне нравится музыка, — просто сказал Стере.
— Да разве то, что он играет, музыка?! — возмутился Вэляну.
Албу взял на себя роль арбитра:
— Прошу успокоиться. Товарищ Вэляну кроме орудий и бомбосбрасывателей хорошо разбирается в кухне. Злые языки поговаривают, что он ошибся, выбирая профессию. Он готовит какие-то удивительно вкусные соленья.
— Серьезно? — удивился Нуку.
— Он холостяк, — уточнил Албу. — Остальным из нас не повезло, мы женаты.
— Я тоже отношусь к этой категории, — сказал Нуку, — только не считаю это невезением.
— А, как бы вы это ни называли… — начал Вэляну, и офицеры расхохотались.
Нуку вдруг почувствовал, как близки ему эти открытые, не лишенные юмора люди. Скованность первых минут улетучилась. Теперь настала его очередь отплатить им той же мерой искренности. Надо было нарисовать иронический автопортрет, как это сделали остальные.
— Что касается меня, — начал Нуку, — то распространяться не стану. Мне нравится что-нибудь мастерить, ремонтировать. Если у вас есть утюг — разберу его в два счета, а чтобы собрать — вызываю мастера.
— Это случается и с более крупными мастерами, — многозначительно заметил Вэляну. — На одном из кораблей, например, разобрали пожарную мотопомпу…
— Мстишь? — притворился рассерженным Албу.
— В прошлом году, — продолжал Нуку, — мне попала в руки пишущая машинка. После того как она побывала в моих руках, ей уже никто не смог помочь. Пришлось отправить в ремонт в Бухарест.
— Все в порядке, — сказал Албу. — Я когда услышал ваши разговоры о болтах и гайках, то у меня чуть было сердце из груди от радости не выпрыгнуло — наконец-то появился помощник! А пока прошу вас не заходить в машинное отделение. Если же вы все-таки туда зайдете, я прикажу механику спрятать все винтики и гайки.
— Пусть лучше водку спрячет, — вставил Вэляну.
Воцарилось странное молчание. Нуку понял, что было сказано то, о чем не принято говорить в присутствии новичка, и почувствовал, что попал в глупое положение.
Однако Албу, переглянувшись с Вэляну, попытался спасти положение:
— Как известно, употреблять спиртное на корабле запрещено. Но некоторые иногда нарушают это правило. Мы же вам обещаем, что даже если по возвращении пожелаем отпраздновать назначение нового помощника командира, то обойдемся без спиртного.
— Ну, тогда на вас можно положиться, — в тон им сказал Нуку, а после паузы добавил: — Если честно, то в данный момент меня волнует другое — выход в море. Я в море не выходил больше года. Да и раньше-то ходил на баркасе до входа в порт.
— Ну, на «морском охотнике» совсем другое дело, — подключился Стере. — Я уверен, вам понравится.
Албу посмотрел на часы:
— Прошу меня извинить, но приятную беседу придется прервать — близится время выхода. Товарищ помощник командира, еще раз говорим вам «Добро пожаловать» и обещаем всяческую поддержку с нашей стороны…
Поднявшись на командирский мостик, Нуку увидел возле штурвала Якоба, который сидел на стульчике, прикрепленном к фальшборту, и ел сандвич.
— Я приказал экипажу перекусить перед выходом, — сказал он. — Тут есть и для тебя порция.
Нуку взял сандвич с хромированного подноса, стоявшего на шкафчике для сигнальных флажков.
— Ну и как тебе у нас? — спросил командир, не переставая жевать и глядя куда-то мимо Нуку, словно заранее знал, что тот ответит.
— Корабль? Не хочу льстить — впечатление потрясающее. Всюду чистота, как в аптеке.
— Это до выхода в море. Посмотришь, что будет через несколько дней. Ожидается ухудшение погоды. Когда выйдем из порта, ребятам будет не до еды.
Нуку показалось, что он уловил в голосе командира нотки удовлетворения, — тот словно радовался тем испытаниям, которые поджидали экипаж в открытом море. А может, Нуку обманули интонации? И, чтобы разогнать сомнения, он стал подыскивать подходящую для продолжения разговора тему.
— Я ознакомился с планом выхода в море. Вы там многое предусмотрели.
— В первую очередь занятия по снятию с якоря. Это пока главная задача. Выходим, делаем два коротких перехода в направлении района выполнения учебно-боевых задач в целях выверки скорости, а затем бросаем якорь в двух милях отсюда. В следующем месяце у нас будут учения. Чтобы установить скорость корабля, нам бы понадобилось специально выходить в море. Но если уж мы выходим в море сегодня, то почему бы не провести заодно и эту операцию. Возьми-ка карандаш и посчитай, сколько мы горючего сэкономим, не сокращая время на подготовку к учениям. Понял, какая выгода? Если пораскинуть мозгами, всегда можно найти самое рациональное решение. — Якоб улыбнулся, довольный своими расчетами, и снова откусил сандвич, приглашая Нуку сделать то же самое.
Думитреску нехотя попробовал сандвич, давая понять, что делает это только из уважения к командиру, если это предусмотрено программой подготовки к выходу в море.
— Вижу, ты не очень голоден, — заметил командир. — Наверное, это синдром адаптации. Каждый,
