Офицер отдал честь и вышел. Ушаков не обернулся, когда Самойлов замялся на пороге. Не подал виду, что услышал шаги Ивана, нерешительно двинувшегося на середину комнаты. Так и стоял спиной, будто картина за окном казалась ему куда интереснее судьбы нашего героя. Пауза затянулась, Иван, наконец, сам решился прервать ее. Он довольно громко отрапортовал:
– Сержант драгунского полка Иван Самойлов.
– Ошибаетесь, сударь, – наконец обернулся Ушаков. – Сержант драгунского полка Иван Самойлов обезглавлен нынче днем за смертоубийство иностранного подданного, урожденного в Италии Джузеппе Фалинелли. – Он помолчал немного и добавил: – О чем есть запись экспедитора Тайной канцелярии и медика, а тело его предано земле.
Андрей Иванович медленно направился к Ивану:
– Так что кем тебе быть, Ваня, ты уже решил, служба твоя теперь здесь. в Приказе. На таких, как мы, самодержавие держится. Или ты передумал? – он пристально посмотрел в глаза Самойлова.
Не в правилах Ивана было передумывать, он же слово дал. А потому он честно и ответствовал:
– Никак нет.
– Вот и славно. – Голос Ушакова потеплел. – Говорят, ты охотник хороший, следы читать умеешь и в разъездах конных противника обнаруживал по приметам заблаговременно. Так ли это?
– Так точно, есть такой опыт, – негромко ответил Иван.
– Ну так вот, давай покумекаем, кому было выгодно натравить тебя на итальянца, – Ушаков поманил его пальцем к столу. Иван подошел. Андрей Иванович указал на стул: – Садись. – И когда Самойлов сел, начал допрос: – Разговор тот кто затеял?
– Граф Лесток и французский посол, – припомнил Иван.
– А рядом с тобой кто был?
– Вожжов, драгунского полка.
– И что же, – прервал его Ушаков, – когда ты пошел помешать Вожжову, ты ведь убивать никого не хотел?
– Нет!
– Ну вот и посмотрим, Ваня, посмотрим, что ты за охотник! – Андрей Иванович позвонил в колокольчик. Тут же в кабинет вошел человек простоватого вида, скорее из бывших солдат, чем из господ, с невзрачным лицом, одетый в серый жюстокар.
– Этого господина одеть, – обратился к нему Ушаков, – разместить пока здесь, будешь у него в услужении.
Человек покорно кивнул. Ушаков посмотрел на Ивана:
– А тебе, сударь, до моего распоряжения сидеть в готовности. Сегодня мы узнаем, кто зарезал твоего итальянца.
Иван оторопел от такого поспешного заявления. Он и сам в каземате гадал, кто же мог быть причастен к гибели Фалинелли, но так ничего и не придумал. Ушаков не собирался объясняться с юношей, а потому посчитал разговор оконченным:
– Иди.
Самойлов поклонился и вышел, Егор – его новый денщик – проследовал за ним.
Глава III,
в которой дело, наконец, решается честным поединком
Мари не случайно оказалась у равелина солнечным утром. И уж конечно не о своем чудесном спасении вспоминала француженка во время казни – она хотела лично убедиться, что Ушаков нашел убийцу и дело Фалинелли закрыто. Она увидела, что преступник лишился головы, можно бы успокоиться, но Ушаков невзначай обмолвился о напарнике, а это значило, что следствие будет продолжено.
Весь остаток дня девица посвятила разгадке, где итальянец мог прятать деньги и есть ли у Ушакова возможность вычислить настоящего убийцу. Жаль, конечно, этого рьяного служаку Самойлова, но что же поделать, коли он не стал играть по ее правилам. Согласись Самойлов служить ее делу – не сложил бы голову на плахе, а был бы щедро вознагражден. Уж она-то знала, что Орден не скупится в таких делах.
Наконец среди многочисленных бумаг Мари на глаза попалось письмо, которое ей показалось ключом к разгадке тайны масонских денег. В ту самую минуту легкие шаги раздались за дверью, и на пороге возник Ла Шанье.
– On a cherche partout, mais on n’a rien trouve![6]
Она так и знала, что голова дана этому человеку только для того, чтобы носить шляпу. Ведь люди Ушакова наверняка следят за домом Фалинелли, и тот факт, что шевалье не арестован, еще не доказательство, что его визит остался незамеченным. Да к тому же осторожный и хитрый итальянец вряд ли подвергал бы свою персону риску, храня такие сокровища дома.
– Vous n’avez pas cherche au bon endroit. En plus, le pere Falinelli s’est allie a un certain Belozerov. Il n’est pas si facile pour un etranger de cacher le tresor en Russie, s’il n’a pas un bon aide parmi les russes[7] – с досадой сказала Мари.
– Vous supposez qu’il s’agit de Belozerov?[8]
– Absolument! Notre garcon s’est trop hate de tuer Falinelli! Il eut fallu d’abord l’interroger![9]
Шевалье покачал головой:
– Je crains qu’il n’ait tout simplement pas eu le choix[10].
Может быть, и прав был Ла Шанье, может, и не было у убийцы выбора, да только Самойлову убитый итальянец все никак не давал покоя. Вот и сейчас взмахивал Фалинелли шпажонкой, дразнил противника, дергался, словно марионетка, управляемая невидимым кукловодом. «Вставай!» – ехидно улыбался Фалинелли.
– Вставайте, ваша милость! – кто-то тронул Ивана за плечо.
Иван открыл глаза и увидел перед собой Туманова и Егорку, который протягивал ему свежее белье и новый костюм.
Туманов повторил приказ:
– Вставай!
Егорка заботливо протянул рубаху:
– Одевайтесь, ваша милость, одевайтесь.
Тут только Иван понял, что Фалинелли явился ему во сне, а впереди ждет его разгадка странных событий последних дней. Самойлов стянул старую рубаху, словно старую кожу. Сам он не хотел, но обстоятельства так сложились, что вся жизнь его теперь начинается с чистого листа. А уж что написано будет на этом листе – то одному богу ведомо, да разве еще Андрею Ивановичу Ушакову, взявшему его в такой оборот.
Дом, где жил итальянец, обложили со всех сторон. Туманов, командовавший операцией, отдал солдатам приказ:
– Смотреть, чтобы мышь не проскользнула, не то голову оторву!
Солдаты растворились в темноте. Ушаков вышел из кареты, огляделся и обернулся к Самойлову:
– Ну что, дружок, пойдем навестим покои твоего итальянца. Туманов, дай ему пистоль и шпагу, а то в этом деле безоружному быть никак не пристало.
Спальня Фалинелли, в которой тот и был зарезан, находилась во втором этаже особняка и занимала просторную комнату с изящным балкончиком, глядевшим в сад. Посередь стояла большая кровать, другую обстановку различить было трудно, потому как освещалась теперь спальня только парой свечей да светом огня в камине.
– Камин слуги разожгли? – глядя на пламя, осведомился Ушаков.
Иван посмотрел ему в глаза и увидел, каким азартом горели они сейчас.
– Так точно, – подтвердил Туманов.
– Слуг не выпускать! Свечи потушить. Сидеть тихо. Догорит.
Распорядившись так, Ушаков глянул на огонь и подошел к окну – не близится ли мышь к мышеловке?
– Вот что я скажу тебе, Самойлов. Не думай, что тот, кто тебе днем улыбается, ночью не мечтает
