ничего не светило — его сердце всегда принадлежало только Нарциссе.
— У него есть сердце? — фыркнул я. Блейз грустно усмехнулась, и покачала головой.
— Ты удивишься, но Малфои вовсе не такие уж холодные и бесчувственные, как пытаются показать, — сказала она. — Люциус умрет за Драко и Нарциссу, не задумываясь, да и Нарцисса тоже — за него, и за сына она на все готова. Не знаю, может, и за меня тоже… А Драко… Он больше прикидывается бездушным мерзавцем, чем есть на самом деле. Со мной он всегда был добрым и заботливым, ну… почти всегда. И за свою семью он голыми руками порвет любого в мелкие лоскутки. В конце концов, выкинул же он из поместья Темного Лорда, когда тот вздумал угрожать жизни Нарциссы, — а ведь ему тогда было едва шестнадцать.
— Драко ВЫКИНУЛ ВОЛДЕМОРТА ИЗ ПОМЕСТЬЯ?! — опешил я, остановился на месте. Блейз хихикнула.
— А ты думал — он его верный последователь и соратник? — спросила она.
— Ну, Люциус-то точно… — пробормотал я. — А Драко — я думал, он тоже пойдет по стопам отца…
— «По стопам»! — презрительно бросила Блейз, сморщив носик. — Какое же ты наивное дитя, Поттер! Ты что, думаешь, все Пожиратели Смерти так уж и горят желанием идти в бой за правое дело Темного Лорда? Ну, не спорю, фанатики, вроде Беллатриссы и прочих, кого он вытащил из Азкабана, — те да, готовы. Но у других, вроде Малфоев, или Ноттов, есть семьи, которые могут серьезно пострадать, если они попытаются выйти из игры. Никому не хочется разделить участь Каркарова, а ведь ему было нечего терять, кроме своей жизни. Думаешь, Люциус очень хотел потерять репутацию и рисковать положением своей семьи, не говоря уже о своей должности в Министерстве, и все только ради того, чтобы исполнить прихоть Темного Лорда, и принести ему какое-то дурацкое пророчество? При том, что он прекрасно понимал, что в случае неудачи на кону не только его жизнь, но и жизни Нарциссы и Драко? Да если б не родовая магия и Узы Защиты поместья, они бы дорого заплатили за его ошибку!
— Я… Я не знал… — пролепетал я, чувствуя себя ослом. В самом деле, раньше у меня не было причин задумываться о мотивах поведения Пожирателей Смерти, и все что она говорила, казалось логичным. Я ощутил жгучий стыд. — Я просто не думал об этом, — слабо попытался я оправдаться.
— Не сомневаюсь, — резко сказала Блейз, а потом вздохнула. — Ладно, не будем об этом. Просто… Задумайся как-нибудь на досуге о том, что у каждого есть свои причины поступать так, как он поступает — и не всегда эти причины эгоистичны, даже у слизеринцев и Пожирателей Смерти.
— Я… Да, ладно, я… — я запнулся и покраснел. Что теперь будет — она, наверное, не захочет продолжать нашу нежданную прогулку и уйдет… Но Блейз удивила меня.
— Ну хорошо, мы, вроде, говорили о моей матери? — сказала она, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, и вновь медленно зашагала по дорожке. Опомнившись, я поспешно нагнал ее и снова зашагал с ней рядом.
— Да, да, — подхватил я. — Ты говорила, она отдала тебя Малфоям, а сама уехала в Европу, когда тебе было два?
— Ну да. Тетя Цисс рассказывала, что поначалу предполагалось, что это на пару недель, не больше. Но… Время шло, мать не возвращалась… Нарцисса даже возила меня к бабке, чтобы спросить, не хочет ли та оформить надо мной опеку. Не то, чтобы она хотела от меня избавиться — просто Люциус хотел избежать проблем, которые могли возникнуть, если б бабка подала иск. Но, как я уже говорила, бабка ненавидела мою мать, а я для нее была в первую очередь, не ее внучкой, а «дочерью этой женщины», которая убила ее сына. От нее-то мы и узнали о проклятии — правда, не представляю, как она сама об этом узнала… Ну, то есть, она рассказала Нарциссе, а та рассказала мне, когда я достаточно подросла, чтобы понять о чем речь, и нормально это перенести. В общем, бабка меня не взяла, и я осталась у Малфоев. Мать заявилась, когда мне было восемь — пробыла пару дней, и уехала снова. Сколько точно мужей она сменила — не знаю, мне кажется, она и сама сбилась со счета. Мы позже пытались ей объяснить хоть что- то, не упоминая условий проклятия, но… Надо знать ее характер. Во-первых, она всегда считала, что знает лучше всех, что и как ей делать, а во-вторых, каждый раз была твердо уверена, что ее новое увлечение — это любовь… Ну, в общем, как раз тогда, во время ее первого визита в Малфой-Манор, о ее истории пронюхала Скиттер. Правда, о проклятии они ничего не узнала, но и без того выволокла на свет Божий достаточно грязи. Она написала обличительную статью, в которой именовала мать «черной вдовой», и выставляла куртизанкой без чести и совести, а потом опубликовала серию репортажей на ту же тему. Ну, ты знаешь, как это бывает — всякие интервью с бывшими невестами ее мужей, оставленными любовницами, родственниками… Мало кто сказал о ней хоть что-то хорошее — а если кто и говорил, то… Ты знаешь, какова Рита. Она все перевернула с ног на голову, так что добрые слова стали казаться чуть ли не хуже обличительных речей.
— Да, это мне знакомо… — согласился я.
Остаток прогулки мы дружно костерили Риту Скитер, потом переключились на сам «Ежедневный Пророк», с «пророка» на Министерство и Скримджера… Удивительно, но общаться с Блейз было невероятно легко — точно мы знали друг друга сто лет, и в то же время, как оказалось, не знали друг о друге почти ничего. Просто удивительно — прежде я считал ее чуть ли не будущей Пожирательницей Смерти, а оказалось, ни она, ни ее мать, и близко не имели никаких дел с Волдемортом. Да и даже Малфои, если верить ее словам, были от него куда дальше, чем я думал.
Наконец в замке ударил колокол, возвещая конец урока — а значит, до Травологии оставалось не больше десяти минут, и пора было двигать к теплицам. Проплутав по Лабиринту еще минут пять, мы вышли почти к оранжерее, и с сожалением остановились. Меня ждали Рон и Гермиона, и появляться перед ними в обществе Слизеринской Принцессы было не самой лучшей идеей, особенно после давешнего разговора с Роном. Блейз, впрочем, то ли тоже понимала это, то ли по каким-то своим причинам не хотела светиться вместе со мной — она тоже остановилась и смущенно забрала у меня свою сумку.
— Ну, спасибо за приятную прогулку, Гарри, — сказала она.
— Эээ… Да. Тебе тоже. В смысле… я хотел сказать, мне тоже было очень приятно, — пролепетал я. Легкость общения как-то улетучилась, откуда-то вернулись робость и смущение, и я снова стал запинаться и краснеть, хуже чем в четырнадцать лет, когда пытался пригласить Чжоу Чанг на Святочный Бал.
— Я рада, — улыбнулась она. — Да, и спасибо за сумку. Это было очень галантно с твоей стороны.
— Да пожалуйста, — брякнул я. — Ой, то есть, в смысле, не за что… Ну, в общем, я только рад был помочь.
— Хм, спасибо, все равно, — улыбнулась она. — Ну, я тогда… пойду, ладно?
— Оу. Да. Да, конечно. Эээ… Пока. — кивнул я. Она тоже кивнула, и, развернувшись, направилась к теплицам, а я пару секунд стоял, и во мне нарастало ощущение, что я упускаю что-то важное. Озарение пришло через мгновение — и к счастью, еще не поздно! — Блейз! — крикнул я ей вдогонку. Она обернулась, удивленно вздернув брови.
— Что? — Я в два шага нагнал ее.
— Я тут подумал… Может… Может, как-нибудь… Повторим? Я в смысле, прогуляемся снова? — выпалил я, заливаясь краской до кончиков ушей. Проклятие, Гарри Джеймс Поттер, да когда же ты научишься разговаривать с девушками по-человечески?
— Ах, прогулку? — Блейз тоже слегка смутилась, однако не поморщилась, как я боялся, а улыбнулась. — Ну, можно, конечно, почему бы и нет? Когда?
— Ну… В понедельник у нас после чар опять Травология вечером… так на свободной паре можно было бы опять встретиться в лабиринте, и…
— Да, хорошо, — кивнула она. — Тогда увидимся, ладно?
— Ладно. До встречи, — улыбнулся я. Блейз вернула улыбку, потом легко тряхнула рыжими локонами, отбрасывая их за спину, и упорхнула прочь, а я еще пару минут стоял и пялился ей вслед с блаженной улыбкой на лице.
Я пригласил на свидание Блейз Забини?! И она согласилась? Согласилась!!! Ну, правда, это не совсем свидание в полном смысле этого слова — нормальные свидания происходят вечером, в романтической обстановке, а не наспех между парами, но все же, она согласилась общаться со мной, а значит, мое общество ей интересно!
