Потом настала очередь наркотиков. Началось с того, что ему вменили в обязанность обеспечивать наркотой и деньгами две колонии. Наркотиков требовалось немало, в городе на них цены достаточно высоки, и, используя старые связи, Гвоздь наладил канал с Азербайджаном. Получалось раза в три дешевле. Сперва все посылки «съедала» зона. Потом часть товара подручные Гвоздя начали сдавать оптовикам — поначалу в своем городе. Потом потянулись покупатели из других регионов. Постепенно «химмашевцы» входили в наркобизнес.
Из Азербайджана шел, в основном, гашиш. Приходил и метадон. И вот однажды пришла небольшая пробная посылка с героином.
Это было что-то новенькое. Тогда это еще был очень дорогой, уже завоевавший Москву и Питер, но в их городе еще редкий наркотик. Обычные наркоманы жили тогда на «крокодиле» и «винте». И довольны жизнью. Найти покупателя на товар, грамм которого стоит две сотни баксов — задача нелегкая.
К удивлению Гвоздя, товар ушел моментально. Следующая партия — побольше — была распродана тоже достаточно быстро. Навар превосходил все ожидания. Бизнес крепчал. И вот недавно пришел заказ почти на полмиллиона зеленых! Сумма огромная.
— Работаем? — спросил Гвоздь на совещании с ближайшими помощниками.
— Я — за, — возбужденно воскликнул Матрос.
— Навар — крутой, но условия очень жесткие. Партнеры — непонятная московская команда.
— А не ментовские ли это гадские игры? — спросил Зыря, отвечающий в организации за поборы с вещевого рынка, заказное выбивание долгов и решение силовых вопросов.
— Нет, — возразил Гвоздь. — У них сильные рекомендации. Но о них почти никто ничего толком не знает. В густой тени скрыты. Или комитетчики бывшие, или афганцы. Похоже, у них какие-то забугорные выходы, товар за кордон пойдет. Условия ставят жесткие. Не укладываемся в срок — нарываемся на серьезный разбор. Ну, как?
— Можно попытаться, — помялся Зыря. — Хотя…
— Да чего «хотя» ? — взорвался Матрос. — Такие бабки наварить, а трудов — ноль. Надо подписываться.
— Решено, — хлопнул ладонью по столу Гвоздь.
Глава девятая
АВТОМЕХАНИК
Соболев не был вором или грабителем по призванию. Он был автомастером. И автомастером отличным. За то и кличку получил соответствующую — Кардан. Он ощущал биение мотора, как стук собственного сердца, и мог восстановить безнадежно искалеченные машины.
Страсть к автомашинам жила в нем с детства. В юном возрасте он потерял сон, мечтая о собственном мотоцикле.
Рано или поздно мотоцикл он украл бы, если бы родители не подарили ему красную, с никелированными деталями, роскошную «Яву». После ПТУ отслужил в армии, а затем устроился в автосервис, где проработал семь лет. Работа в автосервисе вполне соответствовала его наклонностям. Там его уважали и ценили за золотые руки. Со временем подобралась клиентура, потекли деньги, купил свою машину. От дядьки по материнской линии, отбывшего в соответствии с пятой анкетной графой в края зарубежные и для большинства советских людей запретные, Соболеву достался, не безвозмездно, естественно, прекрасный гараж. О дядьке Соболев вспоминал без особого уважения, поскольку человек он был нудный, большой скряга, а письма, где новоявленный американец описывал свою новую сказочную жизнь, раздражали недостижимостью волшебных супермаркетов, сияющих лимузинов, повсеместного сервиса. Дядькин гараж очень пригодился, когда в девяносто первом году, в разгар всеобщего дефицита, Соболева выгнали с АвтоВАЗа. Шум тогда поднялся страшный: «Спекуляция запчастями!.. Позор на коллектив!.. Таким у нас не место!..» Это Соболев, оказывается, позорил коллектив, где деньги прилипали ко всем, начиная от директора и кончая, наверное, чердачными крысами. Кто-то должен быть крайним, и им оказался Соболев. Он был с позором изгнан, отлучен от кормушки, из которой его бывшие коллеги продолжали кормиться с неослабеваемым усердием. Но полбеды, если бы на этом все закончилось. Соболев стал одним из последних, кто пострадал от статьи за спекуляцию. Осудили — дали условно. После этого, помыкавшись пару лет в разных шарагах, но так и не найдя там ни счастья, ни денег, он оборудовал гараж и взял патент на индивидуальную трудовую деятельность.
Дела пошли ни шатко ни валко. На жизнь хватало, хотя и не на особенно сытую. Через пару лет помощником к нему пристроился сосед Мухтар Гулиев — лицо неопределенной национальности, тридцати лет от роду, судимый за грабеж государственного имущества и поплатившийся за это тремя годами в колонии общего режима. Он спивался. Спивался медленно, но неудержимо. И ему было совершенно все равно, чем заниматься — лишь бы шли деньги на пропой и никто бы не тянул за душу. А в девяносто девятом к кооперативу прибился семнадцатилетний сосед Соболева Сева Гарбузов, изгнанный за неуспеваемость из ПТУ, что само по себе требует исключительных качеств. Если с учебой у мальчишки было туговато, то с техникой — все в порядке. Он чем-то напоминал Соболеву его самого в сопливой юности — та же одержимость автомашинами, те же золотые руки.
Первую кражу кооператоры Соболев и Гулиев совершили еще в девяносто пятом году, когда клиенту срочно понадобился аккумулятор, а взять его, хоть убей, неоткуда. Поздним вечером вскрыли «Волгу». Эта акция отняла столько нервов, что на два года компаньоны с подобными делами завязали. А потом один армянин посулил очень хорошие деньги, если его рассыпающаяся «Волга» станет как новая. Конечно, Соболев мог многое, но он был механиком, а не колдуном. Сначала он твердо решил отказаться. Но очень уж хорошие были деньги. Чтобы заработать их, не один месяц надо рихтовать крылья, прочищать карбюраторы, ставить свечи. Соболев обещал подумать. И придумал. Вспомнился один старый трюк. Через несколько дней действительно новая «Волга» ждала заказчика в гараже.
— Ай, как будто вчера купили, — всплеснул руками армянин, увидев свою машину. — Ай молодец.
— Трудно ли умеючи.
Машина была действительно новая, с пробегом каких-то пару тысяч километров. Ее нужно было только увести под покровом ночи, перебить номера на двигателе и раме, переставить сиденья и панели. Затраты нулевые — одни доходы.
Если заказчик и догадывался о сути трюка, то уточнять, естественно, ничего не стал. За треть стоимости он получил новый лимузин.
Вторую машину украли на запчасти. Третью — опять под заказ. К этой операции привлекли «разжалованного» пэтэушника Севу — он стоял на стреме, пока его товарищи отжимали стекло и открывали дверцу «Москвича». А вот с четвертой вышла неприятность. У «шестерки» без труда отключили сигнализацию, вывели ее со двора, и едва не напоролись на заслон милиции.
Пришлось спасаться от погони. Бросили машину и кинулись врассыпную. Ночь провели в страхе — если кого замели, то жди милицию. Но утром встретились в гараже. Спаслись все.
— По ночам стремно работать стало, — сказал Гулиёв. — Менты на каждом шагу.
— Да. Легко еще отделались, — Соболев нервно провел ладонью по щеке. — Как тебе-то понравилось, Сева?
— Да нормально, — хорохорился Сева, старавшийся не показывать, что в прошлую ночь его надолго приложил своей липкой ладонью холодный страх.
— Нормально, — скривился Гулиёв. — Чуть на нарах не оказались, а ему — нормально.
— Ладно, не бухта, — отмахнулся Соболев. — Как заказ выполнять будем?
— А что теперь сделаешь? — пожал плечами Гулиёв. — Невыполним.
— Ну да. Заказчики — братва правобережная. У нас с Гундосым отношения нормальные, но если отбреем его — такой штраф наложат. Надо искать «шестерку».
— Ночью стремно, — возразил Гулиёв. — Говорят, ментов сейчас месячник борьбы с угонами. Влетим.
— Ну и что теперь? — зло воскликнул Соболев.
— Ну если только, — Гулиёв поднялся со стула, доле на полку и достал оттуда никелированный кастет. — Вот.
— Тычего это? — удивился Соболев.
— Нанять извозчика, а потом с кастетом попросить его выйти из авто.
