— Вот паспорт, — сказала она, и голос ее дрогнул. Глаза с тревогой наблюдали за ним.
Он положил паспорт на стул с высокой спинкой, стоявший рядом с массивным столом, сделанным из дуба. Тронутый ее заботой к нему, он некоторое время был не в силах подобрать слова.
— Я знаю, — сказал он, чтобы только не молчать, — что тебе всегда нравилось в Германде. Сейчас здесь довольно уныло. Но ты знаешь, как здесь хорошо весной и летом. Надеюсь, ты будешь счастлива здесь. Ну, а если нет, то ты всегда сможешь продать его. Этот замок твой. Это… это все, что у меня осталось во Франции, да и на всем свете. Немного, конечно, после того, что было, или того, что могло бы быть. Но…
— Намного больше, чем мне понадобится. И даже больше, чем я хочу, — ответила она ему. — Это поместье уныло не только сейчас. Оно мне кажется унылым всегда. Унылым и одиноким. Очень одиноким.
Она откинулась головой на спинку своего сиденья и закрыла глаза, словно от душевной и телесной усталости. Она была очень бледна. Дорожный плащ на ней распахнулся. Ее грудь часто вздымалась от волнения.
Он участливо посмотрел на нее.
— Ты устала, — сказал он. — Стакан вина придаст тебе силы. Грандваль принесет его.
Он развернул пергамент и, чтобы прочесть его в угасающем свете дня, повернулся к высокому окну. Вдруг он громко воскликнул:
— Что это? Ты вписана сюда.
Она произнесла, словно задыхаясь:
— А разве это не мое право?
— Твое право! — он засмеялся. — Но права ли ты, утверждая его в такое время?
Она села прямо, собираясь с силами.
— Именно в такое время оно мне и нужно. Вот почему я сама привезла тебе паспорт. Я не хочу оставаться здесь без тебя.
Он смотрел на нее и видел, как слезы катятся по ее лицу, которое, несмотря на свою бледность, все же продолжало сохранять до странности спокойное выражение. Удивительный дар у нее, подумал он, плакать, не морща лицо.
— Ты однажды сказал Уиллу, — сказала она, — что все, что я любила, это богатство, которым ты меня окружал. Это было самое жестокое обвинение из всех, которые я от тебя слышала, и самое несправедливое. Я здесь, чтобы ты мог в этом убедиться, — она торопливо продолжала: — Какие богатства у тебя были, когда я приехала к тебе в Амстердам много лет назад? Ты был тогда разорившимся, преследуемым беглецом, Джон. Точно таким оке, как и сейчас. Я пришла к тебе, потому что думала, что тебе понадобится женщина, на груди которой ты мог бы выплакаться. Вот почему я здесь теперь. И я благодарю Бога, что он разрушил все твои честолюбивые замыслы, поскольку это дает мне возможность доказать тебе, как ты ошибался во мне, — и очень мягко она закончила: — Если ты хочешь, Джон, мы поедем дальше вместе. А если нет…
Он опустился перед ней и положил ей голову на колени. Он плакал.
[1]
Севинье Мари де Рабютен-Шанталь (1626-1696) — французская писательница. (Здесь и далее примечания переводчика)
[2]
Людовик XIV (1638-1715) — король Франции с 1643 г.
[3]
Ом был слишком красив, (франц.)
[4]
Ван Дейк Антонис (1599-1641) — фламандский живописец
[5]
Ришелье Лрман Жан дю Плесси (1585-1642) — кардинал с 1622г., с 1624 г. глава королевского совета, фактический правитель Франции
[6]
Вечный Жид (Агасфер) согласно легенде был осужден Богом на вечную жизнь и скитания за то, что не дал Христу отдохнуть по пути на Голгофу
[7]
Лукулл Луций Лициний (117-56 гг. до нашей эры) — римский полководец и политик, чье богатство и роскошная жизнь вошли в поговорку
[8]
Боже мой! (исп.)
[9]
Генрих IV (1553-1610) — король Франции с 1589 г. Первый король династии Бурбонов
