узкий пролив, отделяющий остров от Прочиды, как будто специально предназначенный для игры в прятки, в которую он собирался сыграть с венецианцами.
Он стоял неподвижно, будто часовой, пока наконец в девять часов не заметил блокадную флотилию, которая направлялась в обход мыса Позилипо. Он насчитал десять галер, идущих в патруле развернутым строем. По оценке Просперо, их скорость вряд ли превышала два узла.
Затем он быстро спустился вниз через виноградник, по малонаселенному северному склону холма к бухточке, в которой, по-прежнему незамеченный, стоял его флот. Поднявшись на борт, он вызвал Варгаса, поручил ему командование дивизионом из трех галер и дал подробные указания, как действовать.
Через час или чуть позже, в начале одиннадцатого утра, один из венецианских капитанов адмирала Ландо, глядя с кормы, к своему изумлению заметил выплывающую из пролива Прочида в трех милях позади него бригантину, подгоняемую южным бризом, и три галеры, которые, по-видимому, ее сопровождали.
— Если это испанцы, направляющиеся в Неаполь, — сказал он, — то позвольте мне выразить восхищение их дерзостью.
Ландо, должно быть, держался того же мнения, поскольку в этот миг с флагманской галеры протрубили сбор.
— Поворачивай! — понеслось от галеры к галере, и гребцы по левому борту сели лицом к носу кораблей, подавая назад, тогда как гребцы правого борта продолжали грести вперед. Тяжелые корабли повернулись кругом, как на шарнирах, и пошли к Прочиде, вытянувшись полумесяцем, чтобы окружить неприятеля.
Бригантина, которая подходила восточным галсом к мысу Мизено, как будто внезапно осознав, в какую ловушку она попала, развернулась и направилась на запад, забирая чуть к северу. Теперь ее ход, прежде весьма вялый, слегка ускорился благодаря попутному ветру. Галеры конвоя поспешно и суетливо развернулись, чтобы последовать за ней и прикрыть отступление.
Они прошли к югу от Прочиды, и вскоре стало ясно, что суда направились в пролив Искья с намерением ускользнуть этим путем.
Ландо пустился в погоню, но остановился, заподозрив ловушку. Он понимал, что, имея преимущество почти в три мили, испанские галеры, даже идя не быстрее его собственных, опередят его на обходе острова, первыми попадут в бухту, пройдя проливом Прочида, и таким образом смогут по чистой воде устремиться в неаполитанскую гавань, под защиту фортов. Поняв замысел, мессер Ландо развеселился. Задумано было остроумно, но недостаточно хитро. Дабы обречь на неудачу этот замечательный образчик стратегии. Ландо оставил в дозоре четыре галеры под командованием опытного капитана Феличани, а сам продолжил преследование с шестью другими галерами.
Бригантина, обогнув мыс Соннаро, вошла в узкую часть пролива между двумя островами и, подгоняемая ветром, который дул теперь в корму, птицей полетела вдоль зеленого побережья острова Искья, обогнав три сопровождавшие ее галеры. Те с видимым усилием двигались следом.
Тем временем венецианцы достигли входа в западную часть пролива. Сторонников императора не было видно, следовательно, они отклонились от курса и пошли к северной оконечности Прочиды. Итак, Ландо разгадал их маневр. Они увлекут его вокруг острова, чтобы открыть себе путь на Неаполь. Ландо порадовался, что у него достало проницательности расположить свои силы так, чтобы напасть на испанцев с тыла, тогда как впереди их задержит Феличани, чем обеспечит верный и скорый захват.
Дивизион Феличани в это время медленно двигался вперед и вскоре вошел в восточный пролив. Желая укрыться, Феличани жался к берегу острова и не видел трех галер, которые вошли в пролив со стороны мыса Чупетто. Он заметил их, лишь когда они оказались прямо по курсу. Галеры появились так быстро, что Феличани сразу понял: в пролив Искья входили не эти суда, а другие, и не их преследовал Ландо. Ему стало ясно, что адмирал недооценил тактику противника. Застигнутый врасплох, он тем не менее раздумывал, как же отбить это наступление, столь дерзкое, что даже усиленный перевес венецианцев не смог остановить его. Галеры сторонников императора, идя в кильватер, представляли собой узкую мишень, и Феличани впопыхах решил палить по ним из самых тяжелых пушек, размещенных на станинах посередине его кораблей. Его труба громко протрубила сигнал, и четыре галеры развернулись носами к суше.
Будь неприятель менее решителен и находчив, чем Адорно, этот маневр мог бы принести успех. Но поскольку Просперо мгновенно осознал свои преимущества, а команды его кораблей успели проворно исполнить приказы, пушки на носах трех императорских галер выпалили по подставленным Феличани бортам. Просперо велел канонирам взять низкий прицел; эскадры разделяло не более трехсот ярдов, и результат был ужасен. Галера Феличани получила пробоину в самом уязвимом месте, а другое ядро, срикошетив от воды, попало в группу аркебузиров, собравшихся на палубе. В борту другой галеры зияла пробоина. Там погибло множество гребцов, и судно мгновенно потеряло ход. Две оставшиеся галеры, получив повреждения, бросились наутек, но Просперо очень быстро их настиг.
Венецианцы встретили неистовый натиск залпами из мортир, которые возымели некоторый эффект. Но потом противник приблизился, и носы его галер протаранили палубы венецианских кораблей. Таран сопровождался жутким треском ломающихся весел и раскалывающихся корпусов. Аркебузиры Просперо первыми пошли на абордаж; его гребцы, оставив весла, взялись за оружие и последовали за ними.
Сражение, за которым наблюдали жители островов, столпившиеся на вершинах холмов, еще продолжалось, когда, обогнув последний мыс, появилось шесть транспортных кораблей, сопровождаемых тремя галерами под командованием Варгаса. Корабли продолжали движение, придерживаясь своего курса, как было условлено заранее, и направлялись прямо в гавань Неаполя. Две галеры поспешили к сражавшимся, и их участие предопределило исход битвы. Третья галера, не мешкая, занялась двумя менее поврежденными венецианскими кораблями, которые пострадали первыми, но которые сейчас, как стало ясно, снова собирались драться. Что касается корабля Феличани, то попытка сбросить пушку, чтобы облегчить его и поднять пробоину выше поверхности воды, была предпринята слишком поздно. Корабль тонул.
Ландо все еще находился за островом, в добрых двух милях от места сражения. Но теперь ему было не до смеха. Услышав орудийный залп, Ландо со страхом понял, что его каким-то образом обманули, ибо грохот донесся, когда беглецы, которых он преследовал, все еще находились в поле зрения к северу от Прочиды. В ярости он выколачивал из гребцов последние силы. Судорожно дыша, обливаясь кровью, они с трудом провели галеры вокруг Чупетто, и там, к своему ужасу, Ландо увидел перед собой шесть императорских галер в развернутом строю, тогда как из четырех галер Феличани видны были только три. Но и эти были явно захвачены.
А вдали, возле мыса Позилипо, под парусами беспрепятственно мчались к Неаполю три галеона и три судна меньшего размера.
— Поворачивайтесь! — проревел Ландо.
Но ни один из гребцов не встал и не повернулся, чтобы сесть лицом к носу корабля. Большинство этих несчастных, доведенных до изнеможения безумной гонкой последнего часа, просто перестали грести и свалились, тяжело дыша, у весел. Только самые сильные смогли дотянуться до ведер с водой, чтобы утолить жажду.
Надсмотрщики смотрели на капитанов в ожидании приказа; капитаны — на галеру Ландо. Ландо с тяжелым сердцем поднялся на корму, чтобы оценить положение. Команда не готова тотчас же вести корабли вперед. Никакие телесные наказания не смогут вернуть силы изнемогающим рабам до тех пор, пока они не отдохнут, а поставить паруса было невозможно, потому что дул встречный ветер. Шесть галер против его шести. Пройти вперед они, конечно же, ему не позволят, а раз он не мог двигаться немедленно, транспортные корабли неминуемо достигнут гавани. И Ландо понял, что это уже неизбежно. Его охватило бешенство. Оставалось только отомстить, уничтожив императорского капитана, который так коварно перехитрил его и покалечил почти половину флота. Но прежде, чем думать об этом, надо дать отдых своей команде, которая недавно, прилагая отчаянные усилия, гребла на огромной скорости и делала по тридцать гребков в минуту. Ведь если теперь неприятель ринется в атаку. Ландо не сможет дать достойный отпор. Адмирал отдавал себе в этом отчет.
— Подать вина, — приказал он дрожащим голосом. Его мертвенно-бледное лицо, обрамленное черной бородой, исказилось.
Надсмотрщики и их помощники быстро забегали по палубе с мехами, наполненными вином, и кружками.
