откланяться.
Дон Алваро повернулся к Просперо, размахивая руками. Он весь кипел от гнева.
— Кто объяснит мне, что происходит в Неаполе? Они что, с ума посходили в крепости? Еще сотня ярдов, и галера была бы потоплена!
— Ваш флот, дон Алваро, в Неаполе никто не ждет. Вам сейчас следует находиться у Джербы.
— Но стрелять в нас!
— Это свидетельствует о том, что они в панике.
— Черт бы побрал эту панику! Из-за чего она возникла? В крепость направили шлюпку, и примерно через час к борту «Просперы» причалил двенадцативесельный шлюп. В маленькой кормовой надстройке его тускло горела лампада.
По трапу поднялся высокий мужчина в темном плаще. Пола плаща откинулась, и фонарь осветил роскошное платье и рыжую бороду принца Оранского.
— Как вы здесь оказались? — сухо осведомился он.
— Нам стало известно, ваше высочество, что нашего присутствия у Джербы более не нужно. Драгут вырвался из ловушки Дориа, — дон Алваро явно рассчитывал удивить принца.
— Поздравляю вас с тем, что вы так быстро это поняли, — сказал вице-король. — Возвращение ваше весьма своевременно. Драгут уже дал нам знать, что он на свободе. Три дня назад он высадился на Корсике и разорил полдюжины деревень между Тариньяно и Сан-Николо. Он разрушил церкви, разграбил дома и увел в рабство более тысячи человек.
— Спаси нас, Господи! — воскликнул дон Алваро. Принц с горечью произнес:
— А в это время вся империя возносит Господу благодарственные молитвы за воображаемое пленение Драгута. И все из-за того, что мы поверили похвальбе Дориа. Он-де поймал пирата! Не хотел бы я оказаться на месте Дориа, когда об этом узнает император, даже если бы мне посулили королевство! Заметив ваш флот, мы решили, что проклятый безбожник напал на нас. Мы даже представить себе не могли, что счастливая фортуна ниспошлет нам ваше возвращение. Я как раз собирал суда, какие только смог достать, и организовывал оборону на тот случай, если бы пришлось защищаться. Святой отец прислал мне три галеры из Остии. Разумеется, у меня не было никаких шансов устоять против Драгута, если бы этому негодяю вздумалось напасть на Неаполь.
— Ему не хватило бы дерзости.
— Разве есть предел его наглости? Если есть, то я был бы рад убедиться в этом. О! Мы тут болтаем, а ваш флот ждет. Отдавайте приказ входить в порт.
Трубачи дона Алваро сыграли туш, и галеры двинулись в путь под глухой стук и скрип больших весел и шелест набегающей на их лопасти воды.
Вице-король повернулся к корме; сначала он разглядел лишь две фигуры, стоящие у борта. Но вот фонарь, висящий на грот-мачте, осветил лицо Просперо. Вице-король отпрянул.
— Господи! На вашем корабле водятся привидения, дон Алваро! Испанец рассмеялся в ответ, чего его высочество явно не ожидал. Принц шагнул к корме.
— Просперо Адорно! — в радостном изумлении произнес он, смеясь и хватая «привидение» за руку. — Живой! Но это же чудо!
Глава XXX. РАСПЛАТА
В башне Беверелио замка Нуово, в том самом зале Ангелов, где год назад совет, возглавляемый Монкадой, принял злосчастное решение о нападении на Амальфи, стройный худощавый принц Оранский и плотный смуглый дон Алваро слушали полный доклад Просперо о событиях на Джербе. Это происходило наутро после его прибытия. Ночные раздумья привели его к мысли, что иначе поступить нельзя, хотя это и может привести к нежелательным для него последствиям. Джанна энергично поддержала Просперо. Она опасалась, что, если правда выплывет наружу иным путем, он будет навеки обесчещен. Слушатели отнеслись к рассказу по-разному. Дон Алваро, склонный все воспринимать с юмором и не расположенный к Дориа, явно веселился, слушая о том, как адмирал остался в дураках. Принц же был потрясен.
— Вы сами рассказали об этом, но мне все равно трудно поверить, — суровым тоном произнес он. — Помочь этому безбожнику, терзающему христиан, указать этому негодяю путь к бегству, чтобы он продолжал разорять наше побережье! Полно, синьор, это звучит невероятно даже из ваших собственных уст!
— Но только до тех пор, пока вы не осознаете ту опасность, которой я подвергался, — сказал Просперо.
— Опасность… Ну что ж, в таком случае я должен сделать из вашего рассказа вывод о том, что вы — трус! Просперо склонил голову.
— Так и объясните его величеству.
— Ничего это не объясняет! — вскричал принц. — Ведь вы не трус!
— Об этом все знают! — добавил дон Алваро, и это было чистейшей правдой, — Даже не будь Гойалаты, где вы спасли Дориа, не будь Прочиды, то все равно остается Шершел, где Дориа оставил вас расплачиваться за вашу же храбрость. Бросьте, дон Просперо! Признайтесь его высочеству, что хотели свести у Джербы счеты с Дориа!
Принц не стал дожидаться признания.
— О! Теперь я понимаю! — воскликнул он. — Это все та же старая вражда между вашими семействами. Так, значит, несмотря на ложное перемирие, она все еще продолжается! Значит, вы лишь притворялись, а теперь решили отплатить, забыв о всех, кем жертвуете ради удовлетворения своей жажды мести? Вам безразлично, что вы предали дело христианства и перечеркнули самые сокровенные мечты императора. Это так, мессир Просперо?
Просперо покачал головой.
— Не так. Я должен признать, что вражда существует. Воспользуйся я сложившимися обстоятельствами для мщения, кто мог бы меня обвинять, зная, в чем тут дело? Как уже сказал дон Алваро, был Шершел, а затем и многое другое. Весть о том, что я выжил, канула вместе с посыльным, который должен был забрать выкуп за мое освобождение. Это было подстроено, чтобы сгноить меня в мусульманском плену. Но и это не главное. Надо было спасать от Драгута монну Джанну. Корсар, разумеется, тоже хотел поквитаться с Дориа, и родство моей невесты с этим семейством сделало ее вдвойне для него желанной. Она была предназначена для гарема Драгута. Ее выкуп составлял ту же сумму, которую я когда-то потребовал за освобождение этого пирата. — И он с горечью добавил: — У меня не хватило смелости оставить ее в его власти. Требовать этого от меня — значило бы требовать чего-то сверхчеловеческого.
Глубоко тронутый, дон Алваро воскликнул:
— Черт возьми, да одного этого достаточно, чтобы оправдать вас! Однако учтивое лицо принца Оранского оставалось непроницаемым. Он вздохнул.
— Короче говоря, ваша вражда закончилась желанным для вас исходом: вы ведь погубили Дориа. Обесчещенный, презираемый, он уже никогда не оправится от этого удара. Вместе с поспешным заявлением адмирала о его триумфе император получит мои донесения о разорении Драгутом Корсики. Так что Дориа предстанет в облике самонадеянного, тщеславного хвастуна, и император его, несомненно, низложит. — И он мрачно добавил:
— Так что вы победили, синьор Просперо, победили в этой затянувшейся ужасной дуэли.
— Я понял. Но вы, ваше высочество, никак не поймете, что все это произошло случайно и не готовилось заранее. Я отнюдь не стремился погубить Андреа Дориа.
— Но вы не станете притворяться, что вам его жаль? Просперо протестующе взмахнул рукой.
— На моем месте только святой мог бы сожалеть. Я не святой. Случай, о котором я рассказал, — это проявление высшей справедливости, которой было угодно разрушить убийственные замыслы Дориа.
Принц ударил кулаком по столу.
— Черт бы побрал все эти кланы и распри! Смотрите, к чему все это привело: разрушены сотни
