корсиканских домов; убийство, насилие! Захват в рабство несчастных людей! Вы говорите, высшая справедливость? Нет, это плоды вашей вражды. Самое время насладиться ими, не так ли?
— Меня все это отнюдь не радует. Но не в этом дело. Вы узнали о том, что я сделал и почему. Вражда здесь ни при чем. Сам себя я оправдываю, но не смею надеяться на снисходительность вашего высочества. Я в ваших руках.
Принц мрачно посмотрел на него.
— Над этим надо серьезно подумать, — сказал он и отпустил Просперо.
Однако менее чем через час его опять пригласили в тот же зал, где находились вице-король, дон Алваро и еще один, незнакомый, человек, крепкий и коренастый. Это был французский капитан, только что прибывший в Неаполь. Он рассказывал о том, что два дня назад заметил примерно в сотне миль от берега Сардинии большую флотилию галер, по его мнению пиратских. Галеры направлялись на запад.
Его доклад потряс вице-короля. Он сразу решил, что это флот Драгута, который направляется в Неаполь.
Дон Алваро непрестанно чертыхался. Принц совсем пал духом: он представил себе гнев императора, когда ему доложат о появлении на пороге империи разбитого, как считалось до сих пор, пирата.
Когда гнев дона Алваро и принца наконец иссяк, Просперо невозмутимо предложил практическое решение:
— Куда бы Драгут ни направлялся, мы должны успеть дать ему сражение, прежде чем он отобьет африканское побережье.
Вице-король, бледный и раздраженный, вышагивал по комнате. Он обернулся к Просперо.
— Какими силами прикажете это сделать? Ведь Дориа находится на Джербе или где-то поблизости от нее. Чтобы добраться до него, потребуется неделя. И неделя на возвращение. Драгут все прекрасно рассчитал. Иначе он никогда не отважился бы на такой риск. — Вице-король бросил на Просперо испепеляющий взгляд. — Теперь вы видите, что натворили?
— Теперь, — ответил Просперо, — я думаю о том, что мы в силах предпринять.
— А что вы можете сделать?
— Я либо кто-то другой, если мне больше не доверяют.
— Что можно сделать, имея так мало сил? — Принц в раздражении повернулся к капитану. — Сколько галер в эскадре корсара?
— Всего мы насчитали двадцать семь судов, ваше высочество. Из них двадцать два принадлежат султану.
Его высочество вновь обратился к Просперо:
— Бог ты мой! Вы слышите? А что у нас? Тринадцать кораблей. Я включаю сюда и три галеры, полученные от его святейшества. На что нам надеяться? Нас ждет неминуемое поражение!
— Даже и в этом случае, — спокойно произнес Просперо, — мы можем сильно потрепать Драгута, лишив его возможности продолжать разбой, а это уже немало.
Дон Алваро шумно вздохнул. Принц сделал шаг назад, глядя на Просперо едва ли не со страхом.
— Вы хотите сознательно пожертвовать неаполитанской эскадрой?
— Почему бы и нет, если потребуется? Мы пожертвуем частью ради сохранения целого. При крайних обстоятельствах я считаю такую стратегию вполне разумной.
— Да, — медленно произнес его высочество, проникаясь этой мыслью,
— это мне понятно. Но… — он запнулся и вновь зашагал из угла в угол. Затем отпустил капитана и продолжал, когда за ним закрылась дверь: — Но даже если я и соглашусь пожертвовать эскадрой, то кто будет ею командовать? Кого я пошлю на верную смерть?
— Гибели можно избежать, — возразил Просперо. Алваро согласился.
— Существует же удача! В бою случаются самые невероятные вещи!
Просперо поднялся на ноги.
— Если я попрошу вас отдать эскадру под мое командование, развеет это ваши сомнения?
Острый взгляд ясных глаз принца не лишил Просперо ни спокойствия, ни решимости.
— Вы самоуверенны, дон Просперо!
— Скажем лучше, я сознаю, что от меня требуется. Ваше высочество уже говорили, что все эти несчастья — итог моих действий на Джербе. И я считаю себя обязанным сделать все, что в моих силах, чтобы исправить положение.
Принц опустил голову; тень легла на его чело. Он вновь уселся в кресло у стола и принялся задумчиво поглаживать подбородок. Просперо и Алваро молча ждали его решения. Наконец принц обратился к Карбахалу:
— Что скажете, дон Алваро? В конце концов, сейчас вы — капитан неаполитанской эскадры, и все корабли находятся под вашим началом. Алваро был склонен к большей щедрости.
— Едва ли, поскольку вернулся дон Просперо. Половина галер принадлежит ему. Он рискует своей собственностью. Но вот что я вам скажу:
если ваше высочество позволит, я с радостью пойду вместе с доном Просперо!
— И вы тоже? — спросил принц. Алваро улыбнулся и развел руками.
— Это большая честь для меня, даже если нам суждено быть разбитыми. Я буду горд служить вместе с доном Просперо.
— Вы окажете мне честь, сражаясь рядом со мной и помогая мне советом, — сказал Просперо.
Принц проговорил недовольным тоном, переводя взгляд с одного на другого:
— Все это очень мило и благородно. Да! — Ему явно было не по себе из-за собственной нерешительности. — Но не слишком ли много вы на себя берете? Мне нужно время, чтобы принять решение!
— Повинуемся, ваше высочество. Однако позвольте напомнить вам, что времени на раздумья нет, — ответил Алваро. — Сейчас надо спешить, как никогда. Пока судим да рядим, Драгут действует. Надо отплывать уже сегодня.
Просперо энергично поддержал его, и совместными усилиями им удалось вынудить вице-короля согласиться. Добившись своего, они тут же начали готовиться к отплытию.
Весь день шли лихорадочные приготовления, от которых сотрясались причалы Неаполя. Тем же вечером при полном штиле флот отправился в путь, взяв курс на северо-запад, на пролив Бонифачо.
Монна Джанна осталась под покровительством принца Оранского и его сестры, графини Нассау- Шалон. Принимая во внимание сложность положения, в котором оказалась девушка, благородный принц и его добрая сестра относились к ней с подчеркнутым вниманием. Ее поселили в крепости Анжевин по соседству с принцессой, в тех самых покоях, где когда-то жил дель Васто, и Джанна наслаждалась роскошью, достойной королевского наместника.
Просперо рассказал Джанне об отчаянном предприятии, которое ему поручили возглавить.
— Это очень опасно, — сказала она.
— У меня нет другого пути. Я знаю, что обязан это сделать. Джанна покачала головой.
— Мне уже рассказали о мощи флота Драгута. Силы столь неравны, что я не отпустила бы вас, если бы смогла. Но не могу. В вашем положении придется на это решиться. — Затем, сбросив маску рассудительного спокойствия, Джанна с жаром добавила: — Вот до чего завело вас это злосчастное стремление к мести! Как и обещали, вы попираете стопой поверженного синьора Дориа. Но как ужасна ваша собственная расплата за это!
Он ответил ей так же, как принцу Оранскому:
— Адмирал обязан своим поражением несчастному случаю, а не моему злому умыслу!
— Но вы могли бы начать все сызнова, Просперо! Могли бы, если б не боялись тяжких последствий для себя! Он задумался.
— Легко сказать… Но вы правы: ради нашего с вами счастья я должен примириться с Дориа, если это будет в моих силах.
— Слишком поздно, любимый, — сказала она, сокрушаясь. — Вы не сможете сделать больше, чем делаете сейчас. Я не в силах вас удержать, хотя скорее всего потеряю вас. И это все последствия проклятой распри!
Он вздохнул.
