— Отличным оружием. Мечами, такими, как этот... — Он достал свою шпагу и протянул ее эфесом вперед.
Акбар не двинулся, чтобы принять ее.
— У первого Блант-бахадура был такой меч, — заметил он. — Ему он служил хорошо, но совершенно не подходит нашим людям,
— Мы можем продавать пушки, порох и ядра, снабдим вашу пехоту ружьями.
— У моей пехоты уже есть ружья. Но разве это подходящее оружие для Индии? — спросил Акбар. — Когда льет дождь, они бесполезны. А какие идеи вашей страны могут быть полезны нам?
— Идеи философии, религии...
— Иезуиты сказали мне, что все англичане еретики в религии.
— По мнению иезуитов даже вы еретик, — заметил Милденхол.
Акбар прищурил глаз, и Уильям испугался, что падишах сейчас взорвется. Но Могол вдруг засмеялся:
— У тебя острый язык, англичанин, неплохо бы обуздать его. Впрочем, иезуиты и в самом деле считают меня варваром.
Милденхол перевел дух.
— Все же, я думаю, Англия больше может предложить вашему величеству, чем португальцы. Уверен, Блант-бахадур согласился бы со мной.
— Блант-бахадур никогда не ездил в Англию, — возразил Акбар. — Первый Блант-бахадур рассуждал так же, как и вы. И вернулся на родину с надеждой наладить партнерство между нашими странами, но ему было отказано в этом.
— Так было раньше. Королева Елизавета и ее народ нынче стремятся к торговле со всем миром.
— Значит, вы хотите, чтобы я прогнал португальцев, а их место заняли бы вы, — вслух размышлял Акбар. — Не думаю, что это здраво. Португальцы никогда не вредили мне, к тому же привозят мне и пушки, и ружья, и мечи, которые нам необходимы. Думаю, что расширение торговли с Европой было бы вредно для моего народа. Не верю, что появление европейских идей принесло бы пользу. И все-таки я хорошо отношусь к англичанам, ибо уважаю Бланта. Оставайся здесь, служи мне. И преуспеешь. Но я не позволю больше европейцам открывать фактории на подвластных мне землях.
Милденхол растерялся.
— Я... я должен вернуться к моим финансистам и моей семье, мой государь.
Акбар развел руками.
— Тогда иди. Тебя проводят до Диу.
Милденхол понял, что получил отказ на все свои предложения. Он снова глубоко поклонился и покинул покои Акбара.
Милденхол был совсем подавлен.
— Я предупреждал вас, что он все помнит, — заметил Уильям. — И к несчастью, вы приехали не в самое подходящее время. Хотите совет?
— Покинуть это место как можно быстрее, — проворчал Милденхол.
— Да, сейчас нет ничего лучшего для вас. Но вы и ваши лондонские купцы могли бы вновь обратиться к Моголу лет через пять. К тому времени мятеж принца Салима будет почти забыт и к падишаху вернется его обычное чувство юмора.
Милденхол заметил:
— Слишком далеко ехать только за тем, чтобы получить очередной отказ.
Уильям улыбнулся и похлопал его по плечу.
— Ну, тогда поезжайте домой, берите жену с детьми и делайте то, что вам предложил Акбар: возвращайтесь служить ему. Заверяю вас, что здесь жить лучше, чем в Англии.
Милденхол в свою очередь улыбнулся:
— Мне только и остается последовать вашему совету, Блант-бахадур. А сейчас я должен поблагодарить вас за поддержку, пусть даже и безрезультатную.
— Вы спасли мне жизнь, — напомнил ему Уильям.
Постепенно напряжение, вызванное мятежом, ослабло, и жизнь Делийского королевства снова вошла в свою обычную колею.
Работы по возведению мавзолея над могилой Блант-бахадура наконец завершились, и за городом на равнине поднялось величественное сооружение из белого и красного камня. Для Уильяма это был период душевного подъема.
Поскольку Агра стала в это время главной резиденцией императора, семья Блантов вернулась в дом Гопала Даса, который они считали своим уже долгое время. Когда у Уильяма появилось время повидать домочадцев, он провел Изабеллу по всем галереям и внутренним дворикам и показал ей место, где Ричард Блант овладел своей будущей невестой, принцессой.
Елена согласилась с его мнением, что девушке следует дать понять, что Бланты являются частью истории этой земли, она и сама прилагала все усилия, чтобы супружеская жизнь Уильяма стала благополучной. По дороге из Диу она использовала малейшую возможность, пытаясь завоевать дружбу этой беспокойной девушки. Это оказалось довольно легко, поскольку обеих волновали события на севере, несмотря на то, что Изабелла и ненавидела свое нынешнее положение. Ей еще предстояло стать настоящей женой Уильяма Бланта.
— Мой племянник неплохой человек, — заверяла Елена невестку. — У него доброты не меньше, чем отваги. А к вам он очень хорошо относится. Я знаю, он обожает вас.
— Если он и обожает что-либо, так это мое тело, — ответила девушка.
— Возможно, и так. Но всякая связь между мужчиной и женщиной начинается с физического влечения. Он сделает ваши любовные отношения привлекательными для вас, если вы их примете. Дорогая Изабелла, у вас нет выбора, Уильям уже ваш муж. Поверьте, противостояние ему принесет вам только несчастье.
— Он снова захочет... обладать мной, — содрогнулась молодая женщина.
— Боюсь, что захочет. Он же мужчина. Но мне говорили, что супружеские отношения приносят удовольствие и для женщины.
— Удовольствие, которое вы никогда не испытывали, — с горечью заметила Изабелла.
Елене нечего было ответить на это. Она могла только почитать за благо для себя, что ей никогда не пришлось выходить замуж по принуждению.
В первый вечер пребывания дома Уильям в полной мере проявил свое чувство юмора, потчуя женщин сплетнями императорского двора да посмеиваясь над женой. Позднее он направился в свои покои. Спать в своей собственной постели после столь долгого воздержания, да еще с кем!
Все четыре наложницы ждали его за дверью со склоненными головами. Он не звал ни одну из них вот уже несколько месяцев.
— Мы желаем нашему хозяину счастья, — сказала Джальна.
— Я буду заботиться о вас должным образом, — пообещал он и открыл дверь в спальню.
Здесь он был встречен поклонами служанок, но видел перед собой только Изабеллу, сидящую на софе, облокотившись на подушки и придерживая простыню на груди. Другой одежды на ней не было.
Уильям сделал знак рукой, и девушки, глупо улыбаясь, поспешили удалиться.
Он медленно пересек комнату и встал перед нею.
— Как мне сказали, вы больше всего хотели именно этого, — произнесла Изабелла.
— И были правы.
Он очень осторожно взял за край простыни и откинул ее, обнажив столь вожделенное тело жены. Изабелла сидела абсолютно неподвижно, вытянув ноги. Она показалась Уильяму еще красивее, чем он запомнил ее по первой ночи. Однако женщина дрожала от кончиков пальцев на ногах до макушки.
— Не надо бояться, — попытался он успокоить ее. — Сегодня я не причиню вам боли.
Уильям сел рядом и обнял жену. Она не двигалась, но и не пыталась противостоять. Он поцеловал ее в губы, однако ее рот так и остался закрытым для него. А когда он принялся ласкать ее грудь, Изабелла
