Ответом ему были только слезы.
Ричард Блант-младший родился в 1603 году. Его сестра, Лаура, годом позже. Уильям даже убедил себя, что Изабелла наконец признала его своим мужем.
Все это время в империи царил мир.
— Сейчас вам уже нечего завоевывать, мой государь, — намекнул Уильям Моголу.
Акбар засмеялся:
— Ни один государь не может говорить так до тех пор, пока не умрет. К тому же есть другие задачи, которые я пытаюсь решить. Я, к примеру, учусь читать, разве это не призвание в моем возрасте? Сейчас, когда у меня стало больше свободного времени, оно мне отлично послужит. Книги, собранные отцом, ждут. Они скрасят мою старость, Блант-бахадур. Кто знает, может, я смогу стать мудрецом.
Несмотря на внешнее спокойствие, Акбар на закате жизни был весьма озабочен будущим императорской, семьи.
Салим Джахангир действительно больше не ссорился с отцом и определенно стал самым верным его сыном. Однако он по-прежнему оставался приверженцем алкоголя и, как доносили его отцу, пил все больше и больше. Кроме того, он значительно чаще стал принимать опиум. Распространялись слухи, будто он по- варварски жестоко обращался со слугами и с сыновьями, уже ставшими взрослыми. Старший, Хусро, как правило, появлялся на людях с хмурым выражением на напряженном лице.
Все это причиняло боль стареющему императору, хотя он оставался неизменно вежливым с Салимом. У Уильяма появилось сомнение в способности старшего сына императора стать достойным преемником своего отца. Но едва ли был другой выбор, ведь Даниал пил так же, как и его старший брат.
— Я проклят, — иногда ворчал Акбар. — Мусульманин, зачумленный пьянством...
Этот порок был определенно проклятием, которое пало на Дом Бабура, причем необъяснимым, учитывая воздержанность самого Акбара. Но император не мог назвать наследником никого из младших сыновей вместо Джахангира или Даниала... Ведь никто из них не был сыном Джодхи Баи. А он не брал в расчет всех своих остальных жен и наложниц.
Акбар размышлял вслух:
— Может быть, Хусро? Он душевный человек. И не пьет. — Он посмотрел на раджу Бирбала. — Что говорит закон об отказе сыну в праве наследования власти в пользу внука?
— Закон не касается этого вопроса, мой государь, — ответил Бирбал. — Только вы решаете, кому быть наследником. Но если вы решите в пользу принца Хусро, принц Джахангир не может быть оставлен в живых после вашей смерти.
Акбар сокрушенно покачал головой.
— Мой сын, — бормотал он. — Сын моей дорогой жены. Разве это не все, что осталось мне от нее? — Они смотрели друг другу в глаза. — Я дам ему год на исправление. Год! А затем необходимо будет принять решение. — Пробежав взглядом по лицам визирей, он добавил: — Следует предупредить его об этом.
Ясно, что Акбару не хотелось делать этого самому. Встал вопрос, кто отважится предупредить принца. Желающих не было. Но Уильям колебался недолго. Как и для всех приближенных Акбара, будущее его зависело от распоряжений, которые сделает Великий Могол на случай своей смерти. Но он был самым молодым, а значит, должен подумать об Изабелле и детях, обязан обеспечить их будущее.
Если Салим откажется выслушать его, тогда нужно будет обратить внимание двора на младших принцев.
Уильям решил поговорить с Салимом на охоте, когда однажды ему пришлось сопровождать выезд. Принц гордился своими ловчими птицами. Он использовал только соколиц. Причем исключительно пойманных дикими, а затем натренированных. Ему доставляло истинное удовольствие наблюдать за стремительным полетом диких птиц, пикирующих в воздухе на добычу.
Уильяму достались от деда птицы, взятые из гнезда еще птенцами. Их обучение началось до того, как они научились летать. Между соколятниками разгорелся спор, чья система позволяет воспитывать лучших охотников. Сам Блант больше верил в своих соколят, которые были весьма привязаны к хозяину, но на этот раз специально взял с собой только любимого сокола, размером гораздо крупнее средней самки. Он тайно накормил его перед выездом, чтобы тот был более вялым по сравнению с соколом принца.
— Ха-ха, — посмеивался Салим. — Твоя птица совершенно бесполезна, Блант-бахадур. День, без сомнения, мой.
— Признаю свое поражение.
— Тогда пошли со мной, выпьем по чаше вина.
Они спешились и сели в тени. Сопровождающие принялись прислуживать им. С ними рядом устроился любимый тавачи Салима, индус по имени Спарту. Он приходился внуком Хему. Но его отец был всего лишь ребенком, когда несостоявшийся раджа Бикрамджит умер, и потому был прощен по общей амнистии, объявленной Акбаром после победы при Панипате. Молодой человек держался довольно вежливо, но Уильям чувствовал себя неуютно в его компании. И все же он не мог позволить, чтобы присутствие Спарту помешало исполнению его планов.
Когда Салим поднес чашу к губам, Уильям остановил его. У принца от удивления поднялась бровь.
— Мой господин, вы в силах перевернуть чашу и выплеснуть ее на землю? — спросил Блант.
Салим хмуро посмотрел на него, а затем резким движением руки исполнил то, о чем его просили.
— Что тут трудного? — спросил он, поднимая чашу, чтобы вновь наполнить ее.
— А теперь всю бутылку?
Салим нахмурился еще больше.
— Ты послан читать мне лекцию?
— Предостеречь вас, хотя мне очень печально выполнять это поручение.
Спарту сделал вид, будто поднимается, но был остановлен взглядом хозяина.
— Выслушайте меня, — попросил Уильям. Салим пристально смотрел на него. — Ваш отец любит вас больше всех своих детей, — продолжал Блант. — Он любит вас как сына вашей матери и хочет, чтобы вы унаследовали империю. Но он способен убить даже сына, чтобы империя не попала в недостойные руки.
Салим по-прежнему холодно смотрел на него. Слуга с флягой вина все еще стоял рядом, ожидая приказа наполнить чаши, но принц неожиданно сделал ему знак удалиться.
— Мой отец послал тебя сказать мне это? — спросил он.
— В сущности, да.
— Ты верный слуга падишаха.
— Я буду верен ему до конца его дней. А потом посвящу себя столь же преданному служению его преемнику.
— Я запомню эти слова, Блант-бахадур. — Салим встал. — Что ж, поехали в Агру и позволь мне начать становиться покорным сыном.
С того дня, казалось, Салим совершенно изменился. Он дал клятву не пить вина и не употреблять наркотиков. Его часто видели весело играющим в поло со своими сыновьями, а проезжая по улицам Агры, он радушно улыбался жителям города. Но большую часть времени он проводил с отцом. Двое мужчин гуляли по саду дворца, увлеченные беседой. Они бесконечно обсуждали военное и финансовое положение империи, достоинства и недостатки различных подданных.
Они часами играли в шахматы, ведь Акбар получал огромное удовольствие, сражаясь на игрушечном поле битвы. Однако он играл не кусочками слоновой кости за традиционным столом. Вместо этого во дворцовом саду была разбита площадка, наподобие шахматной доски. Шахматными фигурами стали тридцать две маленькие рабыни, одетые в соответствующую одежду. В каждом углу площадки стояли троны. Перемещались фигуры по полю по командам визирей. Такая игра иногда длилась целый день, а вечером позиция тщательно записывалась, чтобы продолжить прерванную игру завтра.
На новую близость отца и сына приятно было смотреть. И смерть принца Даниала в апреле 1604 года от водянки, казалось, совсем не коснулась Акбара.
Уильям решил, что стареющий Могол переживает самый счастливый период своей жизни со дня
