лицо, а притягательные зеленые глаза, юные, блестящие и ясные, в которых, однако, таилась готовность в любой момент дать отпор окружающему миру.
— Это вас зовут Блант? — спросила она по-персидски. Ее голос был так же чист, как и глаза. И говорила она так тихо, что, казалось, вот-вот перейдет на шепот.
Ричард поклонился.
— Подойдите ближе.
Он приблизился и встал прямо перед стулом. Ее глаза словно ласкали его. Но он помнил: ее дед убил его отца. Это невозможно забыть.
— Касым-хан, ты можешь идти, — сказала принцесса. Хаким поклонился и вышел из комнаты. Дверь тихо прикрыли. Ричард остался один перед женщинами. Он был все время настороже, невольно ожидая чего-то нового для себя.
Одна из служанок принесла подушку и положила ее на ковер, показав тем самым, что он может сесть.
Ричард взглянул на принцессу и получил легкий кивок в ответ. Подушку положили очень близко к стулу. Когда он сел, то уловил запах благовоний, исходящий от нее.
— С мечом на боку сидеть трудно, — заметила ага. — К тому же неприлично приходить на прием к женщине вооруженным.
Ричард снял перевязь и передал стоящей рядом служанке. Другая служанка тут же оказалась рядом и протянула ему чашу.
— Выпейте, — сказала Джахан-ага.
Он заколебался, питье могло быть отравлено. Но зачем принцессе нужно травить его, если та могла просто приказать отрубить ему голову? Он выпил и слегка поморщился.
— Это кумыс, — сказала она. — Вы не пробовали его раньше?
— Наверное, пробовал, когда был мальчиком.
— Расскажите мне о своем детстве.
Ричард вынужден был отчаянно фантазировать.
— Свои первые годы я провел в этом городе, — сказал он, — когда мой отец служил великому Акбару.
— До того, как поднял мятеж против моего деда. — Она пристально посмотрела на него, а затем продолжала: — Выпейте еще молока.
Несомненно, она заметила, что ему не понравился вкус напитка. Но у Ричарда не было выбора, и он подчинился. Теперь страх возобладал над ожиданием каких-то благ. Он был полностью во власти этой женщины. И в это положение поставил себя сам.
— Вы верите, что Акбар был отравлен? — спросила она.
— Не знаю, ваше высочество. Я был всего-навсего ребенком, когда расстался со своим отцом.
— А я еще не родилась в то время, — заметила она. — Ваш отец сражался за моего дядю принца Хусро. Вы знаете, что мой отец убил принца Хусро?
Он чувствовал, что принцесса, несомненно, хочет его погибели. И все же был убежден, что спасение полностью зависит от его искренности. Если она вдруг позовет палачей, он сможет, по крайней мере, сначала получить удовлетворение, задушив ее.
— Я помню по рассказам, что принц Хусро был осужден на пожизненное заключение.
— Он оставался врагом моего отца даже в тюрьме. Человек, за которого сражался ваш отец, — ответила она.
— Мой отец сражался против императора Джахангира, ваше высочество, за то, что он считал правдой. Как я понимаю, ваш отец делал тоже,
Еще один долгий взгляд.
— А вы смелый, — сказала она наконец. — Слышала, что это отличительная черта Блантов. Я также слышала об их чести и высоком военном искусстве. И вы солдат, Блант?
— Я самый великий воин среди Блантов. Моя слава гремит по всей Европе.
У аги поднялись брови.
— Тогда вы нас осчастливили, — произнесла она слегка загадочно. — Почему вы вернулись в Индостан?
— Индостан — мой истинный дом, ваше высочество. Моя бабушка была раджпутской принцессой.
— Но Касым-хан сказал мне, что вы приехали сюда как купец искать уступок у моего отца.
— Это всего-навсего способ, прибегнув к которому я смог вернуться сюда. Я вынужден был стать посланцем английской компании, которая и организовала экспедицию, и прошу восстановить привилегии, данные Джону Милденхолу императором Джахангиром тридцать лет назад.
Некоторое время она молча смотрела на него, а затем сказала:
— Обычно, когда хотят получить уступки, предлагают подходящие подарки, Блант.
— Увы, ваше высочество, мой спутник и я не могли себе представить, что попадем на прием к вам. У нас отличные пистолеты, мечи, но...
— Ничего, что могло заинтересовать бесполезную женщину.
— Вас невозможно считать бесполезной женщиной.
Ее брови приподнялись снова. Возможно, она не привыкла к подобной смелости.
— Итак, сейчас мы не готовы по достоинству одарить вас, — продолжил он до того, как она смогла ответить. — Но обещаю, что, если вы поддержите нас, можете просить что угодно из имеющегося в Европе. И вы получите ваш заказ в следующий наш приезд.
— Что я хочу? — задумалась она. — Есть ли в Европе что-то, чего мне бы хотелось, Блант?
— Не знаю, ваше высочество, но мы сможем предложить многое.
Они посмотрели друг на друга. Затем ее взгляд скользнул сверху вниз по его телу.
— Вы голодны? — спросила она.
— Ваше высочество...
— Я хочу есть, — сказала она, — и приглашаю вас пообедать со мной.
— Это большая честь для меня, ваше высочество.
Принцесса посмотрела на своих девушек, и тут же две из них выступили вперед.
— Блант-сахиб и я будем обедать, — сказала она.
Девушки поклонились, и принцесса медленно поднялась. Ричард поспешно вскочил на ноги, неуверенный, должен ли он помочь ей или этого нельзя делать по этикету. Ее голые ноги коснулись ковра. Она выпрямилась. Как он и предполагал, принцесса оказалась крошечного роста.
Принцесса направилась к двери, оставляя за собой волну аромата благовоний. Ричард колебался: идти за ней или нет, и тут увидел ободряющий кивок одной из девушек. Торопясь за принцессой, он прошел во внутренний дворик, маленький, но прекрасный своими резными балюстрадой и потолком. Только в самом центре проглядывало небо. Под падающим сверху светом переливалась хрустально-чистая вода бассейна. В глубину вело несколько мраморных ступенек. По одну сторону бассейна стоял диван, на который и села принцесса.
— Идите сюда. Садитесь, — пригласила она Ричарда. Молодой человек подчинился, чувствуя ее власть над собой. Он был от природы воздержан, и особенно в отношении женщин. Армия Густава Адольфа следовала королевскому указу и считалась самой благопристойной. Сношения разрешались солдатам только с женами, а насилие над побежденными каралось смертью. На протяжении тридцати шести лет жизни опыт Ричарда сводился к случайным связям с проститутками. И все же он сообразил, что эта женщина соблазняет его, стремится показать свою неотразимость. До какой степени при этом простирается ее добродетель, если только добродетель присуща ей, он не мог понять. Почему она выбрала именно его... и как далеко зайдет. Для него же зайти далеко или проявить чрезмерную нерешительность могло оказаться одинаково гибельным.
Принцесса, как и раньше, сложила ноги перед собой, но теперь она откинулась на подушку. Тотчас девушки внесли блюда с карри и другими деликатесами. И стали кормить свою хозяйку, смешивая мясо с рисом и отправляя все это прямо ей в рот.
То же самое они хотели проделать и с ним. Принцесса наблюдала за молодым человеком.
Как далеко он зашел, начав исключительно как проситель, готовый довольствоваться любыми
