Делая свое казацкое дело, казаки в то же время делали и великое государственное, постепенно сокрушая своею твердостию и подвигами могущество Оттоманской империи, а между тем они были предоставлены мщению раздраженного врага, надеясь только на свои собственные силы.
В то время, как донское казачество, напрягая последние усилия, отбивалось уже на своей территории от многочисленных врагов, отстаивая своею кровью каждый шаг родной земли, московские политики из трусости и недальновидности унижались пред Турцией и крымским ханом, стараясь их уверить, что российский государь в судьбе казаков никакого участия не принимает, вспомоществования им не дает, и если они о том его будут просить, то наверное просьба их уважена не будет… Так политиковали москвичи без всякой нужды и для себя пользы, т. к. хан ни одному слову их не верил, а продолжал громить русские украины и казачьи городки, расположенные в низовьях Дона. На Дон же царь писал: «чтоб вы нам, великому государю, послужили и прямили безо всякия хитрости в правду, и с азовскими, и турскими, и с ярымскими людьми никаких задоров не вчиняли: и мы пожалуем вас нашим царским жалованьем»…{306} Казаки хорошо понимали эту двойственную политику Москвы, и горечь накипала на их простые и открытые сердца, но не имея надежды получить откуда-либо помощи, кроме как от России, до поры до времени терпели.
С восшествием в 1646 г. на престол Алексея Михайловича отношение к казачеству московского правительства несколько изменилось к лучшему.
Получив сведения, что крымский хан собирает большие силы для похода на Дон, с целью окончательного его разорения, казаки спешно послали в Москву легкую станицу с настоятельной просьбой дать им помощь людьми, деньгами, хлебом и военными припасами.
Новый царь внял их просьбе и, желая отомстить крымцам за разорение его украинных городов, приказал дворянину Ждану Кондыреву набрать в Воронеже и других украинных городах 3 тыс.
В грамоте на Дон «атаманом и казаком, Ивану Каторжному и всему Донскому Войску», 15 марта 1646 г., царь писал, чтобы по общему уговору казаки с ратью Пожарского и Кондырева сделали нападение на Крым с суши и с моря, но отнюдь не касались турецких владений, т. к. в Турции в то время были русские послы. План нападения был намечен такой: Пожарский с астраханским войском и частью донских казаков сухим путем пойдет на Перекоп, а Кондырев с другою частью казаков сделает нападение с моря. Это распоряжение царя поставило казаков в недоумение.
Вмешательство в их боевую жизнь и подчинение московским военноначальникам их обескуражило, и они политично отписали царю: «Дворянину твоему Ждану Кондыреву не возможно идти с нами в море, потому что он жил при твоей государевой светлости, человек он нежный и наших нужд, морских походов и пешей службы ему не вынесть. На море нам бывают нужды на
Вольные «охочие» люди, приведенные на помощь донцам, не вынеся трудных казачьих походов, скоро стали разбегаться по своим местам; первоначально они делали это тайно, но потом, собравшись в большом числе, более 1000 человек, и завладев казачьими стругами, двинулись вверх по Дону и Донцу, направляясь к украинным городам. Казаки хотели остановить их силою оружия, но раздумали, желая, «чтобы молва о такой измене русских людей не достигла в иныя государства и орды». Вслед за этим отозваны были войска Пожарского и Муцала Черкасского, и казаки вновь были предоставлены самим себе, одним своим силам.
Так кончилась эта первая затея московского правительства, хотя предпринятая и по просьбе казаков, помочь Дону военной силой. «Охочие» русские люди, нанятые этим правительством, не пригодились для казацкой службы и скоро ушли восвояси, просто разбежались, не принеся делу никакой пользы, кроме вреда{308}.
Турки и татары на время притихли. Казаки понемногу стали оправляться и скоро были уже готовы вновь начать борьбу с своими врагами. В июне 1647 г. они даже отважились предпринять морской поиск к берегам Тавриды и Тамани, но поиск этот для них окончился неудачей. Между Темрюком и Таманью струги их разметала буря; погибло много снарядов и оружия. В битве с сильнейшим врагом они потеряли 16 стругов из 33-х и много своих товарищей. На обратном пути их поджидали азовцы, устроив засаду на Мертвом Донце, правом рукаве Дона, предварительно засыпав его камнями. После жаркой сечи, стоившей с обеих сторон много жертв, казаки наконец прорвались в Черкаск в числе 12 стругов. Этот неудачный морской поход ободрил врагов, и они вновь стали готовиться к набегу на Дон, с целью окончательно истребить своих противников. Скоро из Азова двинулся к Черкаску большой речной флот, состоявший из 280 судов, и сильная сухопутная рать из турок, крымцев, ногайцев и черкесов. Казаки не смутились, отразили артиллерией все приступы врагов, сделали вылазку и разбили их наголову; потом бросились на свои суда, стоявшие внутри города (город был изрезан протоками Дона), настигли врагов, множество их побили, а остальных захватили вместе с судами. Но турки и татары, получая приказания из Стамбула, были упорны. Битвы возобновлялись почти каждый день. Казаки решили просить у царя немедленной помощи. Они писали ему: «мы ныне от безпрерывных сражений с азовцами пришли в совершенное изнеможение. Пока мы были многолюдны, защищали себя от неприятелей собственными силами… если тебе, государь, река Дон нужна, пришли нам помощь людьми»… С этою отпискою отправлен был в октябре 1647 г. заслуженный старшина Андрей Васильев с есаулом Василием Никитиным. Пока эти посланные вели, по приказанию царя, с «крючковатыми» думными дьяками в Посольском приказе бесконечные переговоры, в Москву спешно прибыла в январе 1648 г. новая станица с атаманом Иваном Молодовым и заявила, что если в скорости не будет сделана им помощь ратными людьми, то все они оставят Дон…{309}
