Зная, с какою твердостью казаки приводят свои решения в исполнение, и боясь, что они своим уходом на Волгу, Яик или Терек откроют туркам и татарам свободный путь к русским украйнам, московский двор, после долгих сборов решил отправить на Дон полк солдат, около 1000 человек, с дворянином Андреем Лазаревым, с одним майором, 4 капитанами и 5-ю поручиками. Полк этот прибыл в Черкаск р. Доном в октябре месяце, ровно через год после первой просьбы казаков. В грамоте на Дон царь писал, чтобы казаки были в дружбе с командным составом полка и ничего не предпринимали без общего согласия, а также подтверждалось всегдашнее требование не делать нападений на турецкие села и города.
Посылая эту вынужденную, для спасения государства, ничтожную помощь, царь, на требование султана, «ради дружбы и братства», об истреблении общими его и крымского хана силами казаков чрез послов своих, по заведенному шаблону, отвечал, что он считает даже не приличным содержать в милости каких-то беглецов, укрывающихся на Дону от смертной казни; что если хан Ислам-Гирей велит своим войскам истребить всех казаков, то он будет тем очень доволен; послать же на казаков свои войска ему невозможно, за отдаленностью, да к тому ж они живут по займищам, малым речкам и проточинам, кочевым обычаем; что «с ними вместе живут различных стран люди: литовцы, немцы, горские и запорожские черкасы, крымцы, ногайцы и азовцы, а все сии люди моего веления не слушают» {310}.
Нисколько не подозревая, как их порочит пред турецким султаном русский царь, которого они считали единственным своим союзником и покровителем, донские казаки, лишь только получив известие о готовящейся им помощи и пользуясь тем, что крымцы в союзе с гетманом Богданом Хмельницким громят польские владения, бросились на 8 стругах, по 300 человек в каждом, в море, напали на крымские владения, отбили много польского «полону» и возвратились на Дон. Такие же походы они беспрестанно совершали и в следующих годах и перевезли на Дон тысячи польских пленников, объявили их свободными и отпустили с доброжелательством на родину.
Обеспокоенный этими грозными набегами, хан требовал от своего союзника Хмельницкого унять донцов, а если они его не послушают, то «я и ты понесем к ним войну и смерть». Вынужденный для войны с Польшей поддержать с ханом мир, гетман прислал на Дон с своими уполномоченными письменное послание, в котором просил донцов прекратить поиски в Тавриде и Турции, «тогда союз наш и дружба пребудут крепки, иначе за нелюбовь отдадим вам нелюбовью»{311}. Посланцы именем гетмана на словах передали, что уже сделаны ими и крымским ханом все приготовления для похода на Дон.
На это послание гордые донцы ответили: «
Отправив гонцов своих с такою отпиской, казаки стали готовиться к новой войне. Первым делом они послали по всему Дону войсковые грамоты с приказанием, чтобы казаки «крепили» свои городки и были осторожны; чтобы две части оставались на месте для защиты городков, а остальные немедленно шли в Черкаск, для борьбы с грозящим врагом; город Черкаск обнесли земляным валом и поставили деревянные башни (раскаты), обвели около вала ров, шириной в три сажени и глубиной в 2½, напустив в него из р. Дона воды; заключили оборонительный союз с калмыцкими тайшами, прикочевавшими тогда с улусами своими из-за Волги к Дону. Сделав все это, они спокойно стали поджидать своих врагов.
Скоро на р. Миусе показался отряд запорожцев в 5 тыс. человек, с сыном гетмана, Тимофеем Хмельницким. Пришла весть, что запорожцы поджидают крымского хана. Донцы послали еще раз напомнить им о их прежней дружбе и братстве и борьбе с их общим врагом — татарами и в заключение сказали: «так не годится вам дружиться с бусурманами противу ваших братий и единоверцев». Крымский хан, видимо, боясь донцов и не доверяя запорожцам, уведомил сына гетмана, что по причине выгоревших степей он выступить не может. Запорожцы, простояв на Миусе две недели, возвратились на Днепр.
Все остальное время, до самого воцарения Петра I, донские казаки вели беспрестанные войны с крымцами и турками, делая ежегодно поиски на крымские и анатолийские берега, и в открытых морских боях всегда брали над ними верх, не страшась их грозных многопушечных кораблей. В1652 г. они появились даже под стенами Царь-града с славным атаманом Раздорского городка Иваном Богатым, разгромили и выжгли его предместья, захватили богатую добычу и пленных, потом дали морской бой в Черном море, одержали верх над испуганными врагами и преспокойно возвратились на Дон, без малейшей потери в людях{312}.
В 1657 г. казаки на 33 стругах, вмещавших до 2 тыс. человек, с молодым атаманом Корнилом Яковлевым, крестным отцом грозного Степана Разина, нанесли страшное опустошение по всему южному побережью Крыма и освободили много русских пленников.
После смерти Богдана Хмельницкого малороссийские казаки избрали гетманом Ивана Выговского. Этот честолюбец изменил России и отдался вновь под покровительство Польши, обещавшей казакам всякие льготы. Для борьбы с Россией и с непризнавшими его казаками он вступил в союз с крымским ханом. Тут только русский царь и бояре сбросили с себя личину политической двойственности и открыто сознались, какую великую роль играло донское казачество в борьбе с Крымом и Турцией, сокрушая их могущество одними своими силами. Вместо прежних упреков и не смелых, для поддержания своего престижа, попыток на приказания «не чинить задоров» азовцам и крымцам, царь уже убедительно просит казаков «чинить над Крымом промысл, сколько вам милосердный Бог помочи подаст…»{313}
Но казаки политические дела знали лучше, чем Москва; еще до получении об этом грамоты, узнав о выступлении крымцев в Малороссию для соединения с гетманом Выговским, бросились на 30 стругах, около 2 тыс. человек, в море и понесли смерть и ужас по всему крымскому побережью от Керчи до Балаклавы, уничтожая селы и поголовно истребляя все магометанское население. От берегов Крыма они бросились на Таманский полуостров и уничтожили там все улусы до Темрюка, потом появились на берегах Малой Азии и даже близ Царь-града, неся всюду смерть и ужас. Руководителем этого славного похода был тот же Корнила Яковлев{314}.
Так действовали донские богатыри старого времени. Берега Крыма, Анатолии, Тамани и Румелии усеяны их костьми. Такое было время. Турки и татары были беспощадны с христианами. Магомет, умирая, изрек: «сражайтесь с неверными, пока всякое противление исчезнет».
Последователи его буквально выполнили эту страшную заповедь своего пророка, как могут выполнять только нафанатизированные дикари. Восточный мир покорился мечу Магомета. Европа пред ним дрожала. История в течение веков выдвинула против этих страшных и бесчеловечных завоевателей казаков, несокрушимых, как гранитные скалы, стойких и твердых своей казацкой идеей, верных друг другу, никогда не изменявших ни братскому слову, ни клятве, безумно храбрых, неподражаемо опытных в военном деле и обладавших тонким умом и беспримерной военной хитростью и в то же время, в обыденной жизни, самых простых и сердечных малых, чутких, как дети, к нуждам обиженных и милосердных к побежденным. История на пространстве тысячелетий не давала еще примера, не выдвигала еще ни одной нации, подобной казачеству, этих прямых потомков древних Гетов, нации, оставшейся верной себе в течение многих и многих веков.
Глава X
Казаки помогают России в войне с Крымом и Польшей
Беспрерывные упорные битвы с турками и крымцами с 1637 по 1660 г. в низовьях Дона и отважные морские походы хотя значительно и обессилили казаков, но в то же время внушили им полную уверенность в возможности скорого и окончательного сокрушения могущества магометан на берегах Азовского и Черного морей. Делая свое казачье дело, казаки надеялись только на свои собственные силы. Та незначительная и временная помощь людьми, которая была прислана в Черкаск Москвой в 1646 г., до 3 тыс. человек из охотников, и в 1648 г. в количестве одного солдатского полка в 1000 человек, нисколько не могла поддержать донское казачество в его грандиозных предприятиях, т. к. те и другие ратные люди, не
