закон, честь, совесть, справедливость. Депутаты не замечали, как легко разрушалось доверие народа к его собственным избранникам, полагали, что низкий уровень доверия к ним — это такое же нормальное явление, как и в любой «цивилизованной» стране. Только на пороге катастрофы тотальная ложь телевидения и радио начала разбавляться контрпрограммами парламента.
Депутаты «сделали» Ельцина, фактически одобрив переворот еще в 1991 г. В 1993 году они получили только несколько отложенный последний шаг номенклатурного мятежа. Именно депутаты дали Ельцину чрезвычайные полномочия, которые забрать обратно уже было невозможно. Именно депутаты дали жизнь законам, разрушающим экономику. Именно они пустили государственное строительство на самотек, не заботясь о системе представительной власти на местах, не обращая внимание на плачевный опыт применения наштампованных ими законов, отдав 'в виде эксперимента' столицу России на разграбление…
Обе противоборствующие команды — номенклатурная уголовщина и парламентская оппозиция — пытались навязывать обществу свою монополию на легитимность, свою роль 'спасителей Отечества'…
Предъявим же основные пункты обвинения.
КОМАНДЕ ЕЛЬЦИНА:
1. Превращение власти в самоцель.
2. Защита интересов иностранных государств, противостоящих интересам России.
3. Работа по законам уголовной шайки.
4. Организация системы тотальной лжи.
5. Личное обогащение и участие в преступном разграблении национального богатства.
6. Подготовка и проведение антигосударственного переворота.
7. Клятвопреступление.
ПРАВИТЕЛЬСТВУ ГАЙДАРА-ЧЕРНОМЫРДИНА:
1. Генетическое пренебрежение к закону, воспитание чиновничества в духе верности лицам, а не Конституции.
2. Разрушительная, хозяйственная политика и обман по поводу 'признаков экономической стабилизации'.
3. Разложение нравственных основ общества путем распространения мифов о смысле экономической свободы и принципах свободного общества. Использование разложения общества в целях укрепления личной власти чиновничества на местах.
4. Мафиозность в реализации власти, формирование кланов, сращивание администрации с уголовным миром, превращение работников правоохранительных органов в лакеев режима.
5. Беспомощность в борьбе против коррупции, имитация решительных мер против преступности, подчинение уголовным элементам.
6. Покорность проходимцам, внедренным Ельциным в правительство через депутатский корпус.
ДЕПУТАТСКОМУ КОРПУСУ ЕЛЬЦИНА-ХАСБУЛАТОВА:
1. Разрушение единого государства (Декларация о суверенитете России, ратификация беловежского сговора, утверждение Федеративного договора).
2. Создание законодательной базы для «разделения» властей, позволившего узурпировать власть группировке, добившейся контроля над Ельциным. (В Москве — грубейшее нарушение Конституции введением поста мэра, нового административного деления столицы.)
3. Игнорирование симптомов диктатуры (10 декабря 1992, 20 марта 1993, 1 мая 1993 и др.) и вялость попыток противостоять ельцинским фабрикам лжи.
4. Соучастие в «создании» Ельцина: предоставление ему чрезвычайных полномочий, которые уже невозможно было отнять, благосклонность к собственным лидерам, легко идущим на сговор с 'ельцинистами'.
5. Отсутствие внимания к системе представительных органов власти на местах, которые были брошены Верховным Советом на произвол судьбы.
6. Эгоизм, ставший нормой поведения депутата, мелочные интриги в депутатской среде, отсутствие ответственности за свою профессию, безнаказанность грубейших нарушений закона и нравственных норм со стороны отдельных депутатов.
7. Законотворчество без контроля за его эффективностью.
8. Отсутствие сопротивления навязанному депутатам образу сторонников коммунистических сил.
'Я не с теми, кто под видом законодательной деятельности разрушал страну и способствовал диктатуре. Я, тем более, не с теми, кто это разрушение и эту диктатуру осуществлял, штурмуя Белый Дом. Я с теми, кто встал между ними и пытался отстоять Конституцию. Точно так же, как в августе 1991 г'.
Демо-советикус
ПРАВО НА НАСИЛИЕ
Начиная с самых первых шагов демократического движения, принцип ненасилия постоянно декларировался в десятках документов. Лидеры демдвижения то и дело урезонивали радикалов, готовых перенять опыт большевистского подполья. Например Г. Попов осенью 1989 г. говорил на 2-й конференции Московского объединения избирателей: '…растерявшаяся часть нашей интеллигенции стала говорить о том, что она готова поступиться демократией ради каких-то новых вариантов революционной или «демократической» диктатуры, тех или иных способов, вариантов и т. д. Мне лично представляется, что призывы к любой форме, к любым вариантам диктатуры по существу означают конец перестройки. Весь исторический опыт нашей страны показывает, что какой бы ни была диктатура — самой революционной, самой народной и т. д. — она обязательно заканчивается одним. Тут никакой другой логики в развитии диктатуры не существует. Начиная с французской революции они всегда кончали войной с собственным народом, с собственными массами, с теми, кто их выдвинул. Будет ли это диктатура Лигачева, Горбачева, Рыжкова, будет ли это диктатура Ельцина, Попова или Гдляна — любые из этих диктатур кончают одним. ' ('Наш выбор', № 2, 1989).
Но вот ресурс идеологического постулата выработан, и «демократы» начинают грезить о прелестях 'сильной исполнительной власти' и разгоне ставших ненавистными Советов. Принцип ненасилия был прочно забыт, а Г. Попов говорил уже о необходимости долгих лет авторитаризма.
Для ельцинской пропаганды, славящей 'сильную власть', весьма соблазнительно было провести аналогию между кровавыми событиями 1993 г. и введением военно-полевых судов в августе 1906 г. В первые восемь месяцев действия Указа о военно-полевых судах было казнено 1100 человек, что дало правительству Столыпина возможность без введения военного положения пресечь волну террора, захлестнувшую Россию. Расстрел Белого Дома также преподносится, как 'хирургическая операция', пресекшая гражданскую войну.
Вот что говорил П. А. Столыпин 13 марта 1906 г. в своем выступлении перед Государственной Думой: 'Мы слышали тут обвинения правительству, мы слышали о том, что у него руки в крови, мы слышали, что для России стыд и позор, что в нашем государстве осуществлены такие меры, как военно-полевые суды. <…> Государство может, государство обязано, когда оно находится в опасности, принимать самые строгие, самые исключительные законы, чтобы оградить себя от распада. Когда дом горит, господа, вы вламываетесь в чужие квартиры, ломаете двери, ломаете окна. Когда человек болен, его организм лечат, отравляя ядом. Когда на вас нападает убийца, вы его убиваете. Этот порядок признается всеми государствами. Нет законодательства, которое не давало бы права правительству приостанавливать
