Я задумался, взвешивая «за» и «против».
–?Ну?
–?Я думаю.
–?Чего тут думать, – неожиданно выдала она убойный аргумент. – Неужели ты способен отказать девушке с пятым размером груди?
И тут я, каюсь, не удержал взгляд. Он съехал под линию ключиц и остановился на её бюсте, туго обтянутом блузой с глубоким декольте и частично серым пиджаком. Да, действительно пятый размер.
–?Это удар ниже пояса, – сказал я.
–?Я исчерпала все аргументы, – сказала она, – в такой ситуации девушкам простительны удары ниже пояса.
–?А тебе работать не нужно? Ты ж вроде… редактор?
–?Во-первых, сегодня пятница и приближаются выходные. А во-вторых, я два года уже без отпуска, так что мне просто судьба куда-нибудь выбраться.
Я посмотрел на листки с распечатками, ещё секунду поколебался и принял решение.
–?Значит, условия такие, – начал я, но она меня перебила, вскочив со стула:
–?Уррраааа!
–?Ты чего кричишь?! – воскликнул я, тоже перейдя на «ты».
–?Ты меня берёшь.
–?Я тебя не беру, а нанимаю. И то, что я тебе сейчас скажу, очень серьёзно, так что слушай внимательно. Условия такие. Все дни, пока мы работаем вместе, рабочие. Время работы и время отдыха устанавливаю я. Если я говорю, что надо в воскресенье ночью в дождь ехать в лес, рыть там землю – едем в лес и роем землю, и никаких возражений или рассуждений. Ты делаешь то, что я говорю, в том объёме, который я устанавливаю. Нравится тебе или не нравится, понимаешь ты, зачем это нужно, или не понимаешь – не важно, я ничего не обязан тебе объяснять. Ты живёшь в тех условиях, в которых надо жить, ешь и пьёшь то, что есть в наличии, и не скулишь. Вообще никогда не скулишь. Если ты нарушаешь какое-то из этих правил, я тебя увольняю без выходного пособия.
–?Ясно, – она с готовностью кивнула.
–?Ты одеваешься по-походному и берёшь с собой минимум вещей. Возьмёшь больше одной сумки, будешь тащить на горбу сама. Я отвечаю за наличие ночлега и еды и оплачиваю все транспортные расходы. За работу я плачу тебе стандартную подённую ставку копателя на протяжении всего времени поиска. Это неделя или две.
–?А «стандартная подённая ставка» – это сколько? – лукаво склонила она голову вбок, и я написал на салфетке перед ней цифру. Она кивнула.
–?И ещё одно. Всё, что мы делаем, – легально, это не должно быть опасно. Меня нанял один человек для простой, нормальной вещи – кое-что найти. Он не обязывал меня к соблюдению конфиденциальности или хранению каких-то тайн. Но в начале поиска никогда нельзя сказать, что мы увидим и к чему придём в конце. Поэтому я оставляю за собой право в любой момент по поводу любой вещи сказать: «Это тайна». И тогда я должен быть уверен, что ты никому ничего не расскажешь. Предупреждаю, учитывая журналистские рефлексы. Мне бы очень хотелось договориться об этом сейчас.
–?Конечно, – она кивнула, – только ты, пожалуйста, не забывай про тайны говорить, что это тайны. А то есть люди, которые треплются, а потом, когда ты кому-то что-то пересказываешь, обижаются, говорят: «Я думал, и так понятно, что это секрет».
–?Не волнуйся, я не забуду. Я тебе два раза повторю.
–?Здорово. А когда мы начинаем?
Я посмотрел на часы:
–?Сейчас. У меня к тебе на сегодня есть ещё два задания. Первое – купи нам с тобой билеты на поезд, до дома. – Я достал бумажник и положил перед ней несколько купюр. – Отзвонись потом, скажи, какой вагон.
–?А второе?
–?Достань где-нибудь фотографию дочери Караима. В смысле, Русалки. Сумеешь?
–?Не вопрос. – Она кивнула головой, собралась и поспешно пошла выходу.
–?Верба, – окликнул я её, когда она уже была в дверях.
–?Что?
–?А как звали подругу Фет-Фрумоса?
–?Ыляна Косынзяна, – улыбнулась она, – это Одесса, тут полно молдаван. На самом деле тут каждый третий знает, как звали подругу Фет-Фрумоса.
Я поел, расплатился и отправился искать интернет-клуб.
В почтовом ящике меня ждал ответ от Хаима. Хаим начинал прямо, без обиняков:
«Wenn ich in meinem Briefkasten einen Brief von dir sah, griff ich sofort eine nur fur den Fall bei der Hand liegende Axt und zerstuckelte meinen Monitor. Als ich dann abgekuhlte, wurde es mir klar, dass der Monitor dafur nicht gultig ist, dass verschiedene Bastards mir plotzlich Briefe schreiben, aber es war schon zu spat: Ich musste nach einem neuen Monitor gehen. So fuge die Standard LCD Kosten meinem zustehenden Betrag hinzu.
Gleich muss ich dich verstimmen, mein kleiner Liebhaber der Antike: man hat dir die Falschung unterschoben/aufgehalst. Niemals, in keiner einzigen Einheit der Wehrmacht wurden die Runen fur die Bezeichnung der Division verwendet. Sie konnte mit einer Stellennummer bezeichnet werden, mit dem Namen, oder mit einer codierten Nummer (auf den EM der Saboteurs und Luft-Kommandos). Hier nun Martha fugt von dem Sofa hinzu, dass mit den Runen auf der EM benennte sich nur «SS» – ebenso wie auf allen ubrigen Regalien.
Aber wenn es so eine EM gabe, dann konnte die wirklich nur in der zweiten SS «Das Reich» ausgegeben werden, und einem gewissen Hans Brueghel, Hauptsturmfuhrer des psychologischen Dienstes (VI) von Divisionsstab, gehoren. Um das festzustellen, mu? ich auch nicht mal zu Berlin anrufen, ich habe eine Kopie des Erkennungsmarken-Verzeichnisses von der Division.
Brueghel ist eine sehr triviale Person. Wahrend des ganzen Krieges ist er durch nichts beruhmt oder gekennzeichnet geworden – und deshalb findet man fast keine Erwahnung uber ihn in den Studien uber die zweite SS, es sei denn, in der allgemeinen Liste. Seine Biographie ist bruchstuckhaft – wurde in 1901 geboren, seit 1930 Mitglied der Partei, ein SS Veteran, in der Organisation seit 1931 (Buch # 11 111 – eine interessante Nummer, ja?), in der Division seit ihrer Grundung und bis Mitte 1943. Wird vermi?t.
Ich habe gerade uberpruft – ich habe nichts mehr von ihm, und in einer Entfernung von Katzensprung kann ich nichts mehr finden.
Wenn du wirklich Information uber ihn brauchst, trotz der Tatsache, dass die EM gefalscht ist – ziehe ich nach Berlin. Aber ich warne dich – du wirst den Satz mit zwei multiplizieren. Sowohl fur mich als auch fur Martha.
Schreibe, gehe nicht verloren.
Weil ich habe keine Lust mehr habe, nach dem nachsten Brief den Monitor in Stucke zu schneiden.
Chaim»[2].
Тут надо сказать пару слов о том, кто такой Хаим.
Хаим представлял собой настоящий клубок противоречий, начинавшихся с его происхождения.
Отец Хаима был чистокровным немецким евреем. Дед и бабка Хаима по отцовской линии познакомились в концлагере Дахау. Они любили друг друга платонически, через колючую проволоку, словно в романе Ремарка, стоически поддерживая друг друга в ожидании смерти. В 1944 году оба они неожиданно были переведены из концлагеря на завод по производству мыла в рамках кампании Гиммлера под улучшению имиджа рейха накануне поражения в войне, и в 1945-м их освободили американские войска. В 1946-м они поженились, и в 1947-м у них родился сын – отец Хаима.
Мать Хаима была отпрыском древнего баварского аристократического рода. Её отец, барон фон что-то там, был мелкоземельным помещиком и в 1935-м вступил в партию, затем в СС, ушёл добровольцем в армию, с началом войны оказался на Восточном фронте, где дослужился до штурмбаннфюрера и командовал батальоном, а потом попал в плен и исчез из жизни своей семьи на долгих двадцать лет. Мать Хаима родилась через девять месяцев после последнего отпуска её отца, в 1944-м, и увидела его впервые в 1965 -м, уже взрослой женщиной. Через несколько лет она вышла замуж за еврея, уехала из дома и, насколько мне известно, больше не виделась с отцом ни разу до самой его смерти. О причинах можно было только догадываться. Один раз Хаим обмолвился, что его дед имел какие-то связи с ОДЕССА, но развивать эту тему
