видел документальный фильм: два медвежонка впервые встретились с лягушкой. Вот зрелище-то! И комичное и поучительное. — Что ж там поучительного? — спрашивает бабушка Дина. — А вот послушайте. Лягушка сидит посреди дорожки, и на почтительном расстоянии от нее две любопытные медвежьи мордочки. Медвежата крутят головами, нюхают воздух, протягивают лапы к лягушке, хотя до нее еще добрых два шага. Обходят, не приближаясь. Вы понимаете? Не приближаясь! Так и кажется, что они решают вопрос: что это такое? А не опасная ли это зверушка? Надо по осторожнее с нею, мало ли что может случиться! Только постепенно они приближаются к ней на шаг. Но глаз не сводят, ушки настороже. Лапы в любой момент готовы к прыжку. И вдруг лягушка прыг! Медвежат в тот же миг как будто что-то подбросило. Они метнулись от лягушки с такой быстротой, какую трудно было от них ожидать. Мама и бабушка рассмеялись. — Ну, действительно потешная сценка, — согласилась бабушка, — но что тут поучительного? — Как что? — удивился папа. — Да сколько несчастных случаев с детьми было бы предотвращено, если бы наши ребятишки имели хотя бы десятую долю осторожности этих медвежат! — Да что же ты сравниваешь ребят со зверятами? — возмущается бабушка. — У животных инстинкт, а у ребят… — Голова на плечах! Вы попробуйте узнать в 'Скорой помощи', при каких обстоятельствах происходит большинство несчастных случаев с детьми? И увидите две главные причины — незнание, что это опасно, и отсутствие осторожности. А кто виноват? — горячится папа. — Вот такие, как вы, сердобольные мамы, бабушки, тети, няни, не дающие ребенку ни шагу ступить самому! Ну как этого не понять?! Но бабушку это обижает, а не убеждает, и снова мы расходимся, недовольные друг другом. А вскоре после 'урока с костром' папе встретилось в одной из книг изречение Ганди, индийского философа и гуманиста: 'Мудрые родители позволяют детям совершать ошибки. Детям полезно время от времени обжигать пальцы'. Папа едва дождался, пока приехал домой из Москвы, — и прямо к маме: — Смотри, смотри, что я нашел! Мама прочла и засмеялась: — Ты хочешь сказать, что мы относимся к мудрым родителям? — Конечно, немножко хочется, — признался папа, чем рассмешил маму окончательно. — Подожди, — вдруг перестала смеяться мама, — а ты знаешь, ведь это очень серьезно. Это просто замечательно сказано! Помнишь наш спор в детской консультации? Вот какой плакат надо было бы там повесить!
СООБРАЗИЛ!
У Алеши трудная задача: хочется ему вытащить из Антошкиной кроватки подушку, а она толстая — между планками не пролезает. Что тут делать? Алеша пробует и так и сяк… — Ника-а-ак! — огорчается Алеша и с силой тянет подушку за углы к себе. Ручонки срываются — и Алеша плюх на пол! — А-а-а! — громко плачет он от обиды. Бабушка Дина спешит ему на помощь, но папа останавливает ее на полпути. — Пусть сам сообразит! И Алеша, видя, что 'скорая помощь', к которой он часто прибегает, остановлена, перестает хныкать и быстро находит выход. Он подставляет к Антошиной кроватке табуретку, мигом влезает на нее и через верх вытаскивает злополучную подушку. — Саабазий! — удовлетворенно повторяет он папино любимое слово и мчится с подушкой к бабушке в комнату. — Ну вот! Видите! — не может удержаться папа от улыбки по адресу бабушки. Ей на этот раз нечего возразить. Она молча улыбается и идет за Алешей. А на другой день послала мама Алешу отнести кастрюльку с остатками каши на кухню. Алеша остановился перед закрытой дверью и не знает, как быть. — Никак! — произносит он с сердцем. Мешает кастрюля в руках. Бабушка Дина слышит Алешино досадливое 'никак' и спешит ему на помощь. Но папа уже начеку и опять отрезает ей путь. — Это задача, каких в жизни бывает много. Пусть попробует решить ее сам. — Но ведь он еще не знает, как ее решать. Ему в первый раз надо показать, рассказать, научить надо. А ты требуешь от него невозможного, — энергично протестует бабушка Дина. — А кто первый раз объяснял, как надо спутник запускать? Или космические корабли? — не сдается папа. — Додумываются же люди до всего? И никто им даже первый раз не объясняет! Алеша не ждет конца этого спора, ставит на пол кастрюльку и, ухватившись за ручку двери, открывает ее. Это, конечно, не открытие Америки, но это одно из решений задачи. — Вот вам и невозможное! — радуется папа новой Алешиной победе. А бабушке приходится молчать. Она только что доказывала, что в первый раз это невозможно. На самом деле Алеша, конечно, не думает о том, первый или пятый раз он решает эту 'задачу'. И знаменитое 'я сам!' к нему еще не приходило. Он подходят ко всему гораздо проще. Бабушки делают за него, и когда он их просит, и когда они сами считают нужным помочь ему, и Алеша пользуется этим вовсю. Папа с мамой так не делают. Ну, что ж! Приходится соображать самому. И он быстро 'перестраивается' в зависимости от обстановки. Через час-два он уже входит в курс дела и ведет себя, как надо взрослым. Вот идет папа за водой к колонке. В одной руке у него два ведра и китайское коромысло (короткое, с веревочками), а в другой Антоша. Алеша в саду с бабушкой. Он бегает по дорожке и поливает из своей маленькой лейки камешки, щепочки и даже иногда грядки. Но бабушками командует бойко: — Налей ис? вадицьки! — и одна бабушка наливает ему из ведра воды. — Дай паицьку А?се! — и другая бабушка подает ему палочку. Папе такая готовность бабушек угодить Алеше очень не по душе, и он приглашает его с собой: — Идем водички принесем! Алеша, не долго думая, мчится с лейкой к закрытой калитке на улицу. — Папа, акой пазянстя! — просит он, останавливаясь перед калиткой. — Ты сам, Алеша, открывай, — предлагает ему папа. — Нии-как! — пробует разжалобить папу Алеша. Но это не дает результата. Тогда Алеша ставит в сторону лейку и двумя ручонками открывает калитку. Папа проходит с Антошей, Алеша бежит следом, но… без лейки.
— Куда же тебе воду наливать? Где лейка? — спрашивает папа, открывая кран. — Патияй, — удрученно произносит Алеша и бежит к калитке. Папа наблюдает за ним. Алеша с ходу, толчком, открывает калитку, пробегает мимо лейки и прямо к 'скорой помощи': — Бабуська, леицьку! — А ты куда ее девал? — бросает свою грядку бабушка и спешит навстречу. — Патияй! — огорченно разводит ручонками Алеша. — Ну, пойдем поищем! — и, взяв Алешу за руку, бабушка ведет его к калитке, около которой стоит 'потерянная' лейка. — А это что? — показывает бабушка на лейку. — Леицька! — обрадованно хватает ее Алеша и тут же, берясь одной рукой за калитку, просит бабушку: — Акой, пазянстя! — и та с готовностью открывает ему калитку. Улыбающийся Алеша мчится к папе. 'Вот как тут быть? — думает папа. — Алеша только что сам открывал калитку, а тут попросил бабушку. Мог бы сам найти лейку, а это сделала бабушка. А если так всегда и всюду? Если никакие обстоятельства не заставят его самого 'решать задачи'? Если всегда рядом будет для этого 'бабушка'?
ПРО ШТАНИШКИ
К полутора годам мама сшила Алеше несколько трусиков, коротеньких, на резинке, а спереди на каждые трусики пристрочила красный треугольничек. — Ну-ка, давай найдем, где тут красный треугольничек! — предложила утром мама Алеше, но положила (хитрая какая!) трусики так, что ничего красного не было видно. Алеша стал искать красный треугольничек. Поднял трусики, но под ними на кроватке тоже ничего не оказалось. — Куда же он девался? — удивленно сочувствовала мама Алеше. И Алеша полез в трусики. Не залез ли треугольничек внутрь? И там ничего не было. У Алеши даже складочка на лбу от сосредоточенности. И вдруг круглая Алешина рожица расплылась в улыбке. — Нас?й! — протянул он маме трусики, крепко ухватив их за красный треугольничек. — Не спрячется он теперь от нас, — тоже улыбается мама. — Мы его вот так положим, — укладывает трусики отметинкой наверх. Ножки уже Алеша умеет протягивать, чтобы помочь маме надеть штанишки, но теперь мама не подтягивает их наверх, а говорит Алеше: — Давай-ка штанишки подтянем! Берись за резинку! Раз-два! И готово! — Алеша серьезно тянет на животик резинку. — Где у нас красный треугольничек? — спрашивает мама. — Пуицьки (на пуговичке), — это бабушка называет Алешин пупочек 'пуговичкой'. Но теперь это 'обозначение' пригодилось. Алеша запомнил, что красный треугольничек на 'пуговичке', и на другой день долго сидел утром на кровати и крутил свои трусики так и сяк. Но надел трусики самостоятельно. Правда, потом он частенько еще предпочитал бегать голеньким, чем надевать трусики, а если ему досаждали: 'Надень!' — он просил это сделать кого-нибудь из старших. Все-таки вначале трудновато было справиться со штанишками. То две ноги попадут в одно отверстие, то не найдет Алеша, куда совать вторую ногу. Но через месяц- полтора уже не только снять трусы, но и надеть их стало для Алеши сущим пустяком.
