– Вот нас здесь двенадцать человек судей, которые должны вынести решение. Я хочу попросить вас всех, давайте не запутывать дело так, чтобы их нельзя было помирить.
Гудмунд сказал:
– Хотите ли вы изгнать кого-нибудь из его четверти или из страны?
– Нет, – ответил Снорри, – это ведь редко кончается добром. Из-за этого возникают раздоры и люди убивают друг друга. Пусть лучше они уплатят такую большую виру, чтобы не было никого в нашей стране, за кого было бы заплачено дороже, чем за Хаскульда.
Все поддержали его слова. Затем они стали совещаться и никак не могли договориться, кому из них первому назначить, какой должна быть вира. Кончилось тем, что они бросили жребий, и Снорри выпало первому назначить виру. Он сказал:
– Я долго раздумывать не собираюсь, а сразу скажу вам, что я предлагаю. Я хочу, чтобы за Хаскульда заплатили тройную виру – это будет шесть сотен серебра. Если же вам кажется, что это слишком много или слишком мало, то поправьте меня.
Они ответили, что им поправлять нечего.
– И к этому еще условие, что все деньги должны быть выплачены на тинге.
Тогда Гицур Белый сказал:
– Мне думается, что это едва ли возможно. У них, наверное, хватит денег, только чтобы заплатить небольшую часть их долга.
Гудмунд сказал:
– Я знаю, чего хочет Снорри. Он хочет, чтобы мы все, судьи, дали каждый по столько, сколько нам велит наша щедрость. Тогда многие последуют нашему примеру.
Халль из Сиды поблагодарил его и сказал, что охотно даст столько же, сколько тот, кто даст больше всех. Тогда все судьи согласились на предложение Гудмунда. После этого они договорились, что Халль произнесет решение со Скалы закона, и разошлись. Потом ударили в колокол, [76] и все пошли к Скале закона. Халль встал и сказал:
– По делу, которое мы решали, мы пришли к единодушному решению и положили шесть сотен серебра. Мы, судьи, хотим внести половину, и все сполна должно быть выплачено здесь, на тинге. Я обращаюсь с просьбой ко всем: пусть всякий даст сколько-нибудь ради бога.
Все согласились. Халль назвал тогда свидетелей решения, чтобы никто не смел нарушить его. Ньяль поблагодарил судей за решение. Скарпхедин стоял при этом молча рядом и усмехался. Потом люди стали расходиться от Скалы закона по палаткам. А судьи собрали на церковном дворе[77] все деньги, которые они обещали дать. Сыновья Ньяля и Кари отдали все деньги, которые у них были с собой. Это составило сотню серебра. Ньяль принес все деньги, которые у него были. Это была вторая сотня серебра. Затем все эти деньги были отнесены в лагретту, и все дали столько, что было собрано все сполна до последнего пеннинга.[78] Ньяль взял длинное шелковое одеяние и заморские сапоги и положил сверху. После этого Халль сказал Ньялю, чтобы он пошел за своими сыновьями.
– А я пойду за Флоси, и пусть они дадут друг другу клятвы в том, что будут соблюдать мир.
Тогда Ньяль пошел к себе в палатку и сказал своим сыновьям:
– Ну, наше дело кончилось хорошо: мы помирились, и все деньги собраны. Теперь и нам и им надо пойти и принести клятвы в том, что будет соблюдаться мир. И я хочу попросить вас, чтобы вы ничего не сделали такого, что испортило бы все.
Скарпхедин провел рукой по лбу и усмехнулся. И вот они все пошли в лагретту. Халль пошел к Флоси и сказал ему:
– Иди теперь в лагретту: деньги все внесены сполна и собраны в одном месте.
Флоси попросил сыновей Сигфуса пойти с ним. Они все вышли из палатки и направились в лагретту. Ньяль и его сыновья тоже пошли в лагретту. Скарпхедин пошел к среднему ряду скамей и остановился там. Флоси вошел в лагретту посмотреть на деньги и сказал:
– Большие это деньги и хорошие, и выплачены они сполна, как и следовало ждать.
Затем он поднял шелковое одеяние и спросил, кто положил его сюда, но никто ему не ответил. Он снова помахал одеянием и спросил, кто положил его, и рассмеялся. Никто ему не ответил. Флоси сказал:
– Что же, никто из вас не знает, чья это одежда, или вы не смеете сказать мне об этом?
Скарпхедин сказал:
– Как ты думаешь, кто это положил?
Флоси сказал:
– Если ты так хочешь знать, то я отвечу тебе, что, по-моему, это положил твой отец, безбородый старик, потому что многие, когда глядят на него, не знают, мужчина он или женщина.[79]
Скарпхедин сказал:
– Подло поносить старика, которого еще никогда не оскорблял честный человек. Вам должно быть известно, что он мужчина, потому что он прижил со своей женой сыновей. И мало наших родичей похоронено у нашего двора, за кого бы мы не получили виру или не отомстили.
И Скарпхедин взял в руки шелковое одеяние, и бросил Флоси синие штаны, и сказал, что они ему нужнее. Флоси спросил:
– Почему они мне нужнее?
Скарпхедин сказал:
– Потому что, как говорят, ты жена великана с горы Свинафелль, и каждую девятую ночь он приходит к тебе как к жене.
Тогда Флоси отпихнул ногой деньги и сказал, что ему не надо ни пеннинга из них. Пусть будет одно из двух: либо за убийство Хаскульда так и не будет заплачено, либо он отомстит за него. И Флоси не захотел мириться и сказал сыновьям Сигфуса:
– Идемте теперь домой. Пусть у всех у нас будет одна судьба.
После этого они пошли домой, к себе в палатку.
Халль сказал:
– Слишком неудачливые люди замешаны здесь.
Ньяль со своими сыновьями пошел к себе в палатку. Он сказал:
– Вот сбывается то, что я давно предчувствовал: это дело не кончится для нас добром.
– Не думаю, – говорит Скарпхедин, – по закону они ничего нам сделать не могут.
– Сбудется то, – говорит Ньяль, – что будет для всех хуже всего.
Люди, которые внесли деньги, стали поговаривать о том, чтобы взять их обратно. Гудмунд сказал:
– Такого позора я не навлеку на себя: я не возьму обратно того, что я дал, ни сейчас, ни когда-нибудь потом.
– Хорошо сказано, – сказали они и тоже не захотели взять свои деньги назад. Снорри Годи сказал:
– Мой совет такой: пусть Гицур Белый и Хьяльти, сын Скегги, сохраняют эти деньги до следующего альтинга. У меня такое предчувствие, что немного пройдет времени, прежде чем они нам понадобятся.
Хьяльти взял на хранение одну половину этих денег, а Гицур – другую. И вот люди разошлись по своим палаткам.
CXXIV
Флоси позвал всех своих людей в ущелье Альманнагья и сам пошел туда. И вот там собрались все его люди. Всего их было сто человек. Флоси сказал сыновьям Сигфуса:
– Как бы я мог помочь вам в этом деле, чтобы вы были довольны?
Гуннар, сын Ламби, сказал:
– Мы не будем довольны, пока не будут убиты все братья, сыновья Ньяля.
Флоси сказал:
– Я хочу пообещать сыновьям Сигфуса, что не отступлюсь, пока кто-нибудь из нас – либо мы, либо они – не склонится перед другим. А еще я хочу знать, есть ли здесь кто-нибудь, кто не хочет участвовать с нами в этом деле.
Но все сказали, что хотят. Флоси сказал:
– Пусть теперь каждый подойдет ко мне и поклянется, что он не отступится.
