применялись в древности, и даже в прошлом столетии в Англии, для военных целей.
– Ваша ракета будет отличаться размерами? – полюбопытствовал Стрешнев.
– Разумеется, – загорелся Циолковский. – Она будет… должна быть очень большим сооружением. Ведь в ней смогут лететь люди.
– Нельзя ли ее сравнить с жюль-верновским снарядом, посланным на Луну?
– Мой снаряд должен быть значительно больше, так как в нем помимо людей будет заключено жидкое топливо для ракеты, в несколько раз превышающее вес самого снаряда.
– Скажите на милость! – пощипал бородку Стрешнев, мысленно представляя себе размеры ракеты. – А что же это будет за топливо, Константин Эдуардович?
– Сжиженные газы: водород и кислород.
– Как, адская смесь? Она же взорвется?
– Нет! Мы ее заставим гореть!
– Вы уверены в этом, Константин Эдуардович?
– Безусловно. Ошибки быть не может… А вы сомневаетесь?
– Не знаю. Мне трудно судить. Я ведь очень далек от точных наук. Я сужу лишь как дилетант, как любитель. И вот с этой точки зрения мне ваши исследования, Константин Эдуардович, представляются фантастическими. Да, фантастическими. Но это все же не значит, что я выражаю сомнения или недоверие. Нет, нет! Упаси бог, чтоб я позволил себе твердо судить о том, в чем не разбираюсь. Может быть, даже хорошо, что ваши замыслы кажутся фантастическими. Тем заманчивей цель. Ведь идеи Кибальчича тоже, очевидно, многим казались несбыточными. Раз вы верите в осуществимость своего замысла – надо дерзать! Смелость города берет! Я желаю вам удачи, дорогой друг. И если я сказал что-нибудь не так – простите мое невежество.
– Нет, нет, что вы, Сергей Андреевич! Вы хорошо говорили. Мне и самому порой страшно от того, что я задумал. И я не берусь осуществить свой замысел. Я лишь высказываю мысли и стараюсь их обосновать математически…
– Сережа! Константин Эдуардович! – послышался голос Елизаветы Павловны. – Пожалуйте на террасу пить чай.
– Кажется, зовут? – насторожился Циолковский. – Что ж, пойдемте. А о ракете – в другой раз. Я непременно вам почитаю свою статью…
3
Разговор со Стрешневым не смутил Циолковского. «Сергей Андреевич словесник, ему трудно понять мои замыслы…»
Начисто переписав первую часть статьи, Циолковский отнес ее Ассонову, которого считал знатоком техники и преданным другом.
«Если Василий Иванович одобрит – пошлю в журнал. Если нет – буду продолжать работать над статьей. Не могу представить, чтобы он остался равнодушен к моему труду. Ведь я же делаю попытку открыть человечеству дорогу к звездам».
Думая так, Циолковский со дня на день поджидал друга. Однако время шло, а Ассонов не появлялся…
«Уж не заболел ли? Не уехал ли куда? – недоумевал Циолковский. – А вдруг статья не понравилась и он из деликатности не хочет об этом сказать… Послать Сашу – пожалуй, не сумеет как нужно поговорить… Написать письмо – тоже неловко… Пойду-ка я сам! В случае чего – объяснимся начистоту, как друзья».
Ассонов сидел на террасе в плетеном кресле и подстригал перед зеркалом густую, пышную бороду.
– Ба, Константин Эдуардович! – обрадованно воскликнул он и, поднявшись, пошел навстречу гостю, грузно ступая: – Здравствуйте, здравствуйте, любезный друг, а ведь я собирался к вам. Прочитал, и даже дважды. Нет слов, как поправилась мне ваша работа, Константин Эдуардович… Прошу в кабинет! А впрочем, и тут… присаживайтесь – дома никого нет.
Циолковский присел к столу:
– Признаться, я очень волнуюсь, Василий Иванович. Вроде бы и уверен, что высказал разумные мысли, а как подумаю о значении задачи – становится страшно.
– Это понятно, Константин Эдуардович. Даже роженицы, отправляясь в больницу, дрожат от страха. А вы какую идею рождаете!
– Значит, считаете мой замысел осуществимым? – обрадованно спросил Циолковский.
– Если не сейчас, то в будущем – безусловно! Я в этом не сомневаюсь. Вы указываете человечеству путь в неизведанные миры. Это, это – дерзновенно! Это – неслыханно!
– Спасибо! Спасибо, Василий Иванович, я очень растроган.
– Да-с, это не мечта! Дерзновенно и обоснованно! Да, обоснованно! Уж поверьте мне, дорогой Константин Эдуардович. Надо снестись, и как можно скорей, с «Научным обозрением» и добиваться опубликования статьи. Она потрясет ученый мир! Потрясет! Скорее, в «Научное обозрение». Если потребуется, я сам съезжу к редактору журнала Филиппову, переговорю с ним. А сейчас дайте вашу руку, Константин Эдуардович! Я вас поздравляю с огромной победой. – Ассонов поднялся и крепко сжал худую, жилистую руку Циолковского. – Знаете ли, что вы сделали, дорогой друг? А?
– Пытался теоретически обосновать идею, которая, в сущности, и не является новой…
– Ваша статья математически обосновывает возможность полета человека за пределы земной атмосферы. До сих пор этого никто не сделал. Это самая смелая, самая величественная из научных работ, которые мне доводилось читать. Она обессмертит ваше имя и сослужит великую службу человечеству. От души, от души поздравляю вас, дорогой друг! – Ассонов поднялся и крепко обнял Циолковского.
4
Растроганный и ободренный столь горячей похвалой Ассонова, Циолковский тут же отправил первую часть статьи в Петербург, в «Научное обозрение», где его хорошо знали и ценили.
Скоро пришло письмо редактора журнала профессора Филиппова. Он уведомлял, что статья «Исследование мировых пространств реактивными приборами» понравилась и будет опубликована в журнале.
Циолковский решил об этом пока никому не говорить, зная, что журнал на подозрении у жандармов, но тут же принялся доделывать и переписывать начисто вторую часть статьи.
Осенью 1902 года эта вторая часть статьи была завершена, и Циолковский послал ее в «Научное обозрение» с просьбой опубликовать вместе с первой, как продолжение.
Наступил новый 1903 год, а из журнала не было никаких вестей. Ассонову через близких людей удалось узнать, что обе статьи набраны, но публикация задерживается цензурой. Журнал был под особым надзором полиции за его, как говорили, «крайне либеральное» направление…
Весна прошла в тревоге и ожидании. В памятный день, когда в епархиальном училище прозвенел последний звонок, Циолковский пришел домой усталый и присел во дворе под липами.
В открытое окно его увидела Любаша, и тотчас выскочила из дома:
– Папа! Папочка, у нас радость: прислали журнал с твоей статьей, – вот он!
– Дай, дай скорей!
Циолковский обнял дочь и вместе с ней стал листать журнал:
– Да, напечатали! А уж я было отчаялся… Теперь словно гора с плеч… И посмотри, Любаша, что по соседству.
– Менделеев!
– Да! Каково? Напечатали рядом с Менделеевым! Я сейчас же, сейчас же иду к Ассонову, даже обедать не буду. Это победа, Любаша! Это огромная победа!
5
В субботу выдался ясный, солнечный день с легким ветерком и белыми барашками на небе.
Циолковский был в отличном настроении и готовился после обеда с сыновьями поехать вверх по Оке, чтобы там порыбачить в глухих заводях. Снасти уже были подготовлены, и Александр с Иваном пошли копать червей.
Вдруг взвился резкий ветер, и по небу поползла огромная, во всю его ширину, хмурая, тяжелая туча. Она надвигалась неукротимо, закрыв солнце, обрушилась ливнем.
Промокшие до нитки, вбежали сыновья и, бросив на крыльце банки с червями, стали выжимать рубахи.
