Симона согласилась с ней. «Социопат. Наверняка. Он всегда казался мне скользким. Сейчас, оглядываясь назад, я вижу, что он был странным».
Возможно, что-то в нем было, но я не обращал внимания. С другой стороны, он всегда казался мне человеком с нестабильной психикой. Он вечно затевал что-нибудь, какие-то проказы, с ним бывало сложно, он был непредсказуемым, а иногда и опасным. Возможно, он был странным, но я и сам был таким. Все дело в степени, как мне кажется. Зато они и не догадывались о том, что в нем было немало и хорошего.
Когда нам исполнилось четырнадцать, он чаще стал проводить свободное время в одиночестве. Мне было любопытно, и я как-то выследил его. Он направлялся в неблагополучную часть города. Когда я догнал его, он смутился и даже слегка рассердился. В конце концов он успокоился и пригласил меня составить ему компанию. Оказывается, он носил еду беднякам. Индейку на День благодарения. Но, как я догадался, не только из соображений человеколюбия. Ему нравилась девушка, работавшая в благотворительной столовой, к тому же, как он сказал, ему требовалось избавиться от «плохой кармы». И все же…
А через два дня он испортил научную работу Вашти. Он залил несмываемыми чернилами ее проект – результат нескольких недель прилежного труда. Просто шутки ради. Тогда мне было смешно. Мерк это Мерк, а кто такая Вашти? Сейчас мне уже не кажется, что это было смешно. Не знаю. Если заводишь себе гремучую змею, не думаешь, что она может и тебя укусить.
Симона прижала руку к губам, она думала не о прошлом, а о будущем.
– Мы должны наказать его.
– Я не верю в возмездие, – продолжила она, взвешивая свою скорбь и отвагу, соизмеряя их со своими принципами, – но мы должны его судить и приговорить, а потом поставить решение на голосование. Я присоединюсь к большинству.
– Большинство считает – виновен, – сказала Фан.
– Если он это сделал, это не только его вина, – неожиданно для себя заявил я. – Подумайте, сколько всего он перенес.
– Нам всем досталось, – возразила Симона.
Мне пришлось признать ее контраргумент и замолчать. Мне совсем не хотелось выступать в качестве защитника Мерка.
И где его черти носят?
Он был в «Шангри-Ла». Не на Гималаях, конечно, а в нашем «Шангри-Ла» – в капсуле, расположенной на северной окраине Атланты, штат Джорджия. Он, конечно, может и сейчас еще быть там, прикидывал я. С Шампань. Он мог взять ее в заложницы. Он мог взломать систему безопасности и совершать убийства прямо из своей собственной капсулы.
Но мог отправиться в Дебрингем.
В Дебрингеме доступ к системе неограничен. Оттуда он может контролировать ГВР, скрывая свое истинное лицо. Может сфальсифицировать и свое местонахождение. Или выдавать себя за кого-то другого. Там ему доступна вся информация, а значит, оттуда он может нанести больший ущерб. К тому же там удобнее обороняться. Поэтому мы все равно туда отправимся, чтобы вызволить остальных.
Нет, не так. Из штаба в Дебрингеме мы могли бы освободить всех, но можно просто поехать в Европу и сделать это вручную.
Правда, управлять самолетом, не имея специальной подготовки, рискованно, а путешествие по морю займет слишком много времени. Следовательно, у него будет время, чтобы отправить наших товарищей из мира живых в мир мертвых.
Он, безусловно, уже в Дебрингеме. На его месте я бы так и сделал.
И вдруг, словно из ниоткуда, мне пришла странная мысль: что, если тело, которое я похоронил, принадлежало вовсе не Лазарю?
Я никогда не видел Лазаря, я имею в виду, не видел его в реальной жизни. С чего я взял, что там, в этой капсуле, был именно Лазарь, а не кто-нибудь другой? Конверт, там лежавший, весь промок, и надпись была не видна, значит, мы не можем быть уверены, что это был именно Лазарь. Я лихорадочно размышлял. Мы похоронили Меркуцио. Убийца уничтожил его, а потом присвоил себе его виртуальную личность. Он стал Меркуцио в ГВР, как я недавно был Симоной. А это значит, что убийца – Лазарь.
Это уже что-то.
Чем больше я думал, тем разумнее казалась мне моя теория. Лаз инсценирует собственную смерть и начинает охотиться за своими старыми врагами:
Меркуцио, Тайлером и мной. Он использует Маэстро для прикрытия. Когда я подбираюсь слишком близко к истине, подсовывает мне Маласи, чтобы сбить с пути.
Элегантно, но слишком запутано. Способен ли Лазарь на такое? Кроме того, по-прежнему непонятен мотив. В чем конечная цель?
На эти вопросы ответа у меня не было. Но сама мысль мне понравилась. Конечно, не смерть Меркуцио – это трагично. Но все же я предпочел бы думать, что он мертв, чем согласиться увидеть в нем убийцу.
Я не посмел изложить свою теорию Симоне. Зачем пробуждать в ней надежды? И неважно, убийца Лазарь или нет. Лучше не напоминать о нем вовсе. Я поделился своими мыслями с Фантазией, правда, тайком от Симоны, спросил ее мнения. Сначала она отвергла мои предположения, но, подумав, раздраженно почмокала губами и сказала, что такой вариант нельзя исключать. Это возможно.
Фан пошла за арбалетом. Симона плюхнулась на заднее сиденье. Я сел за руль и поправил зеркала обзора. Голова шла кругом. Победа.
У меня возникло ощущение, словно я каким-то образом разрываюсь на две части. Я словно вновь был в том сне, в котором во мне уживались две личности одновременно.
Я понимал, что это всего лишь глупая фантазия, но она сильно действовала на меня.
Первый 'я' наслаждался моментом, как малый ребенок. Я назвал его Пожиратель Дорог. Пожиратель Дорог не торопится, он тихонько напевает под музыку и посматривает на пассажирок на заднем сиденье.
