разлучаться друзьям. Прощание получилось нелегким. Не обошлось и без слез, по-мужски скупых и стыдливых.
…Первую встретившуюся на пути железную дорогу федоровцы перешли с боем, подорвав два эшелона. Один из них сожгли дотла. Днепр форсировали с ходу, благо лед на нем еще не ушел тронуться, а вот за Днепром стало худо. Почти везде сошел снег. Пришлось помогать измученным лошадям тащить сани по грязи и песку. Одновременно партизаны старались заменить сани телегами. Наконец весь обоз, как говорят, встал на колеса.
Перед рекою Припять на хвост колонны насели каратели. Оторваться от них партизанам удалось лишь спустя несколько дней, после сильных арьергардных боев. В поисках удобного места для переправы соединение вынуждено было сделать несколько переходов вдоль Припяти. И вот тут, в районе Оревичей, произошла встреча федоровцев с ковпаковцами. Одна из самых трогательных и горячих встреч военного времени. Сюда же вскоре подошли и отряды Мельникова.
Знаменитые командиры не преминули воспользоваться тем, что в одном месте неожиданно собралась такая могучая сила. Объединенный штаб быстро разработал «Брагинскую операцию». Внезапно партизаны ударили и полностью разгромили крупный фашистский гарнизон в городе Брагине, куда оккупанты перенесли управление всем Полесьем. Взяты были богатые трофеи и очень много продуктов.
Затем перед подрывниками была поставлена задача подготовить переправу федоровцев на западный берег Припяти. Задача нелегкая: днем о форсировании реки нечего было и думать — в небе постоянно рыскали «костыли» и «рамы»[3]. Они буквально гонялись за каждой, даже одинокой, подводой.
Подрывники собрали все уцелевшие, припрятанные населением от гитлеровцев лодки, соорудили из них подобие парома, куда можно было одновременно закатить две подводы. И уже за первую ночь почти половина партизанского войска смогла благополучно переправиться на западный берег и занять там большой плацдарм. Всю следующую ночь, сменяя друг друга, подрывники и выделенные им в помощь партизаны из других отрядов перебрасывали лесную армию Федорова с одного берега Припяти на другой, но все же до утра управиться не успели.
Под утро начальником парома назначили Костю Лысенко. Над рекой еще клубился густой туман, отлично помогавший паромщикам в их нелегкой работе. Костя торопил ребят и сам что есть силы помогал им.
Но вот туман стал подыматься, рассеиваться — хоть все кончай. А на берегу и осталась-то всего дюжина подвод! Обидно! И Костя решился. Замаскировав паром ветками, он продолжал вести переправу.
Беда вынырнула из-за туманной пелены, едва паром достиг середины Припяти. Почти на бреющем полете хищно проскользнула проклятая «рама», сделала над рекой «горку» и высыпала кассету мелких бомб. Вода вскипела, лошади вскинулись на дыбы. Паром накренился, резко встал на ребро и нырнул в пучину. Все скрылось в пенящемся водовороте.
К месту трагедии мчались две лодчонки. «Рама» развернулась, обстреляла их из пулемета…
Все это время, словно не замечая ничего вокруг, Аня стояла на берегу и глазами полными ужаса, смотрела на реку: «Костя! Родной мой!..»
Пристали к берегу лодки со спасенными, но Кости среди них не было.
Губы девушки продолжали беззвучно шевелиться, а глаза ее все так же полнились недоумением и ужасом. С ней заговаривали, убеждали уйти с берега. Она не отвечала… Тогда ее усадили в лодку и, доставив на другой берег, передали Осиповне. Аня не плакала, не стонала. Без сна пролежала она на повозке весь день и всю ночь.
Утром пришли комиссар соединения Дружинин, командир и политрук подрывников.
— Крепись, крепись, дочка! — сказал комиссар, бережно дотрагиваясь ладонью до горячего лба девушки. Потом добавил, обращаясь к политруку и командиру: — Почаще посылайте ее на задания, да на те, что посерьезней. Так надо.
— Спасибо вам, Владимир Николаевич, — трудно разомкнув губы, поблагодарила Аня. — Спасибо. Я не подведу. Пожалуйста, верьте…
ПАРТИЗАНСКАЯ АКАДЕМИЯ
Когда Черниговское соединение пришло в район поселка Боровое, все вокруг уже зеленело. Расположились лагерем под вековыми, в три обхвата, дубами. Невдалеке, на обширной поляне, оборудовали аэродром. Стали принимать самолеты. С одним из них прилетел полковник Илья Григорьевич Старинов — боевой, опытный командир, крупный специалист минно-подрывного дела.
Еще в сороковых годах вместе с интербригадовцами он сражался в Испании. В начале Великой Отечественной войны Старинов руководил установкой радиомин в Харькове. Одной из таких мин был уничтожен военный комендант города Харькова фашистский генерал Георг фон Браун вместе со всем своим штабом.
Сейчас полковник Старинов отвечал за минно-подрывную службу Украинского штаба партизанского движения. Федоровцам он привез инструкторов, много взрывчатки, а самое главное — массу мин самых новейших конструкций.
Небольшого роста, подвижный, нетерпеливый, полковник развил бурную деятельность. Его худощавую фигуру видели во всех отрядах и не по одному разу за день. Горячий энтузиаст своего дела, Старинов буквально всех заразил своей идеей массированных минных ударов по железным дорогам. «Вот это настоящий бог подрывной службы!» — за глаза говорили о нем партизанские подрывники.
При каждом отряде были созданы минно-подрывные взводы. Всех новых подрывников собрали в «партизанскую академию», как шутливо назвали учебные сборы минеров в соединении.
С ближайших лесоразработок, заброшенных с начала войны, в лагерь привезли несколько звеньев узкоколейных рельсов и построили участок железной дороги — получился как бы учебный полигон. Наравне с новичками осваивали новую технику и старые подрывники. «Курсанты» занимались не только с рассвета до темна, но частенько проводили и ночные учения.
После освоения новой техники, в особенности МЗД (мина замедленного действия), время взрыва которых можно было вычислять с исключительной точностью от получаса до нескольких месяцев, подрывники перешли к практическим занятиям.
Всех минеров разбили на две группы. Одна охраняла «дорогу», другая пыталась ее заминировать. А утром все вместе шли вдоль «пути» в поисках поставленных ночью мин.
Затаив дыхание, партизаны ждали оценки своей учебной работы. Среди первых отличников была Аня Малых. Она действовала с чисто женской аккуратностью, предусматривая послойную укладку вынутой земли и тщательную маскировку своих следов. Даже утреннюю росу она удачно подделывала, разбрызгивая воду из фляги небольшим веничком. Ее вновь оставили при роте подрывников.
Наконец, получив последние напутствия от своего «бога», полковника Старинова, подрывники были распределены по отрядам. Предстояло впервые применить новые мины замедленного действия, которых не было ни в одном партизанском отряде.
Почти сто километров прошли подрывники по знаменитым Полесским лесам и болотам, пока добрались до магистрали Брест — Пинск.
Километров за десять-двенадцать от дороги, возле лагеря одного из небольших местных отрядов, они устроили базу. Старожилы выделили федоровским подрывникам опытных проводников, и те, вместе с разведчиками группы, принялись изучать подходы к дороге на своем участке.
Аня и Женя Славинский, пятнадцатилетний мечтательный паренек, должны были работать вместе. Несмотря на свой возраст, Женя считался в отряде опытным подрывником. Он пришел к партизанам ранней весной 1943 года, а уже летом имел на своем счету шесть подорванных эшелонов.
В первую же безлунную ночь партизаны вышли «на работу». Накрапывал теплый весенний дождь. Он
