— Бедная Сюзи. Вы смертельно устали Последнее время я слишком эксплуатировал вас. Отдохните несколько дней.
— А вы?
— Я отдыхаю в работе.
— Благодарю. Но я тоже проведу свой отпуск за работой.
— Какой?
— Над марсианскими рукописями.
— Вы просто одержимая, Сюзанна, или...
— Что или?
— Или, может быть, влюбились в этого «покорителя Марса»?
— Как вы можете так говорить? — вспыхнула Сюзанна. — Я рассчитывала на помощь, а вы изволите шутить...
— Простите, если это так получилось, но и помочь я ничем не могу.
— Вернее, не хотите. Крейсис пожал плечами.
— А я так надеялась на вас! — с горечью воскликнула Сюзанна и выбежала из номера.
Оставшись один, Крейсис долго, задумавшись, ходил по комнате.
— Она должна вернуться ко мне! — прошептал он как бы про себя.
Но Сюзанна не вернулась.
С первыми лучами солнца девушка была уже в одном из музейных хранилищ, среди глиняных дощечек с клинописью, папирусов и деревянных табличек с еще не разгаданными письменами. Потянулись часы и дни напряженного труда.
А в это время важные события совершались в на первый взгляд ничем не примечательном здании на окраине города, у подъезда которого на черной стеклянной доске стояло всего два слова: «Институт мозга».
Небольшая лаборатория без окон. Стены, потолок и пол покрыты толстыми свинцовыми панелями, поверх которых проложена сплошная металлическая сетка. Посередине, на вертикальных каркасах, установлены многочисленные приборы и электронные механизмы.
В помещении трое: Строков, Швачко и руководитель лаборатории Горобец. На голове у последнего металлический шлем с множеством проводов, ведущих к приборам.
— Александр Андреевич, — обратился Горобец к Швачко, — включите запись.
Швачко подключил магнитофон, и лента начала перематываться на приемную кассету. Воцарилась тишина. Взгляды собравшихся устремлены на руководителя лаборатории.
— Вижу какие-то неясные тени, — произнес Горобец. — Блестящие плоскости... летит диск. Ничего не могу понять!
Он выключил питание н сиял шлем.
— Григорий Петрович, может быть, вы?
Строков, в свою очередь, занял место в кресле и укрепил на голове шлем.
— Начнем сначала!
И снова включил магнитофон. На глазах присутствующих ученый вдруг преобразился. Взгляд его как бы устремился за пределы свинцовых стен.
— Город! Вижу марсианский город!.. Но что это? Волнистые линии, они ослепляют... Теперь сплошной поток каких-то существ. Да это же люди! Но какие они, словно отраженные в цилиндрическом зеркале... Опять всплески линий...
Катушка магнитной ленты подходила к концу.
— А сейчас Фобос. Да, это он... Вот и маяк. Беспрестанно отлетают отсюда какие-то диски. Больше ничего. Мрак.
Строков поднялся с кресла и, все еще находясь под впечатлением увиденного, растерянно огляделся вокруг.
— Ты прав, Саша, — после долгой паузы, произнес он. — Марсианские записи можно читать, слышать и видеть!..
— А все Наташа! — невольно вырвалось у Швачко. — Если бы не она, мы никогда и не догадались бы об этом!
— Опять Наташа! — рассердился Строков. — Женитесь, черт вас побери! Но прошу, не соблазняй ее звездами! Я хочу видеть свою дочь на Земле!
Швачко попытался возразить, но ученый, не слушая, решительно прервал его:
— Кончим об этом. Теперь о сигналах...
В это время дверь внезапно распахнулась, и в лабораторию быстро вошла Сюзанна.
— Я нашла их! — еще с порога закричала она и, подбежав к Строкову, протянула ему дощечку, испещренную какими-то знаками.
— Что это? — удивился тот.
— Письмена атлантов! А под ними, смотрите, линии марсиан, нечто вроде построчного перевода.
— Что же здесь написано?
— Крейсис уже расшифровал иероглифы, но он отказывается перевести эти знаки.
— Почему?
— Утром я была у него, умоляла... — На глазах девушки показались слезы.
— Не плачьте, — попытался успокоить ее Строков. — Если прочел один, то прочтут и другие.
— Как он мог отказаться!.. Я так в него верила!
Григорий Петрович ласково погладил голову девушки и своим платком вытер ее заплаканные глаза.
— Идемте, я провожу вас домой.
Медленно шли они по тихим улицам уснувшего города. Гулкие шаги раздавались по асфальту. Предрассветное, словно полинявшее небо с поблекшими звездами простиралось над ними. Как непохоже оно было нa то, которое так недавно видели космонавты!
— Сюзанна, — прервал молчание Строков, — мне очень жаль, что из-за нас вы поссорились с Крейсисом. С тех пор, как мы познакомились, вся ваша спокойная жизнь рухнула, как карточный домик...
— Григорий Петрович, вы не виноваты. Просто очень горько разочаровываться в людях... Я рада, что это случилось сейчас, а не годы спустя... Но почему свет в моем окне? — прервала она себя.
Быстро поднявшись по лестнице, они вошли в квартиру.
В мягком кресле возле стола сидел Крейсис. Судя по стоящей перед ним пепельнице, полной окурков, он ждал уже долго. Ни один мускул не дрогнул на его лице при виде вошедших.
— Простите, — произнес он, протягивая Сюзанне запечатанный конверт, — но мне пора идти, уже слишком поздно.
С подчеркнутой вежливостью он поклонился и, не протягивая руки ни Сюзанне, ни Строкову, ушел, мягко закрыв за собой дверь.
Девушка распечатала конверт и быстро пробежала глазами строки.
— Мартин! — вдруг воскликнула она и бросилась вслед за Крейсисом.
Но лестница была уже пуста, лишь внизу гулко хлопнула парадная дверь.
— Я же знала, что он сделает это! — горячо воскликнула Сюзанна и протянула Строкову фотокопию древней таблички. Здесь было всего лишь несколько строк, но в тройной записи: вот иероглифы атлантов, ниже — марсианские линии, а еще ниже — построчный перевод текста на русском языке.
Это был ключ к марсианским записям!
