Богом забытых местах, как Айова, куда ему приходилось ездить все по тем же делам. По уик-эндам он тоже обычно отсутствовал. И в довершение ко всему, когда я позвонила наследнице из Палм-Бич, чтобы назначить срок окончательной встречи, она ответила:
— Я уже дала интервью. Журнал прислал кого-то другого.
Как-то в воскресенье — все воскресенья убийственны, не так ли? — мне снова почти захотелось бежать в «Уиз» и купить DVD-плейер. Эдуард был недосягаем, как всегда, во время одной из своих поездок. Я чувствовала себя парией, черствым бубликом, никому не нужным. И часами смотрела на «Утонувший грузовик» Зака. Раньше я как-то не замечала, что он немного не в фокусе. Может, это не такой уж потрясающий снимок?
Я решила снять его со стены, но пустое место так походило на темный провал, что пришлось вернуть грузовик на место, отчего мне стало еще горше. Когда я решилась позвонить Джулии, было еще четыре утра, но она бодрствовала, поскольку сидела на черничной диете и муки голода не давали ей заснуть.
— Джулия, — сказала я, — мне так грустно.
— Как, солнышко, а я считала, что вы с Эдуардо пребываете в полном блаженстве, — удивилась она.
— Я обожаю Эдуардо, но Зак — единственный, кто мне нужен. Я подумываю позвонить ему. Уверена, он тоскует без меня.
— О-о-о-о! Держись! Я немедленно звоню доктору Фенслеру и записываю тебя на сеанс. Иначе ты никогда не справишься.
Приемная доктора Фенслера была роскошнее, чем у любого шринка в этом городе. Ничего похожего на те психушки, которые, как я слышала, посещает большинство богатых людей вроде Джулии. Вся обстановка великолепна, включая стол Кристиана Лайагра, с аккуратно разложенными на нем модными светскими журналами, даже такими, которые трудно достать, вроде «Нумеро».
Я оглядела комнату. Здесь лучше, чем в первом ряду на показе моделей Майкла Корса! Сидевшие здесь девушки были супершикарны и почти все выглядели как актрисы или светские львицы. Но главное, все эти девушки казались tres счастливыми: ослепительные, окруженные магазинными пакетами, обутые в новые босоножки с ремешками от Тодда, которых нигде не найдешь. Они идеально смотрелись в этот теплый июньский день. И все обсуждали предметы, не имевшие никакого отношения к терапии, например, следующие каникулы на Капри или то, как классно было в Сен-Барте в прошлое Рождество. Я усомнилась в том, что у них есть проблемы. Мало того, выглядели они так, будто вообще не знают, что такое проблемы. Ни одного хмурого или рассерженного лица! В этом обществе я была несомненно самой несчастной и плохо одетой. А вот доктор Фенслер, очевидно, — гений! Скорее бы поговорить с ним! Уверена, он не имеет ничего общего с медицинской страховкой!
Минут через десять после моего прихода хорошенькая молодая сестра в белом велюровом спортивном костюмчике проводила меня в кабинет. Видимо, доктор Фенслер лечил по новой методике: ни старого кожаного дивана, ни книг по психоанализу на полках, только яркий свет и высокий шезлонг, точно такой, как у бассейна отеля «Мондриан» в ЛА. Я села и стала ждать. Признаюсь: я немного нервничала. Все, кто лечится у психоаналитика, знают, какая мука рассказывать о себе всю подноготную совершенно незнакомому человеку лишь для того, чтобы услышать совет о необходимости измениться. Сама мысль об этом казалась крайне непривлекательной. Но если в результате я буду выглядеть так же классно, как те девушки в приемной, то с радостью пойду на все.
Дверь открылась. В комнату заглянул доктор Фенслер, загорелый и модно причесанный.
— Э-э-й! Привет! До чего же я счастлив видеть вас! — воскликнул он, на мой взгляд, излишне взволнованно.
Очевидно, Фенслер не заметил, что я не оделась на прием так, словно собралась на коктейль- пати.
— Выглядите фан-та-стично! Господи, вот это кожа! Вы что, все это время жили в холодильнике? — И прежде чем я успела ответить, прочирикал: — Должен сначала обработать две губы. Вернусь через десять секунд. Никто не делает губы быстрее и лучше доктора Фенслера.
С этими словами он гибко, как ящерица, выскользнул за дверь.
Нет, Джулия окончательно рехнулась! Она послала меня не к аналитику! Она послала меня к дерматологу! Я тут же вытащила сотовый и набрала ее номер.
— Джулия! Доктор Фенслер — косметолог-дерматолог!
Я была так дико зла, что даже немного заикалась.
— Знаю. Он гений. Все, кто хоть что-то собой представляет, не покажутся на вечеринке, не заехав прежде к Фенслеру.
— Но, Джулия, я не собираюсь на вечеринку! Я уже веселюсь на собственной вечеринке, только веселья что-то маловато, и я пытаюсь уйти и не уверена, что доктор Фенслер — тот человек, кто поможет мне выбраться. По-моему, это ты сказала, что мне нужна терапия.
— Дорогая, дерматология и есть новый метод терапии, — пояснила Джулия. (Джулия думает, будто все новое хорошо только потому, что оно новое.) — Неужели не видела, какой трагический вид у людей, которые бегают по шринкам? Шринки делают людей несчастными. Но весь фокус в том, что приходишь к доктору Ф. за невинным маленьким уколом ботокса, а уходишь, чувствуя себя счастливее, чем после десяти лет терапии! Выглядишь красивой, ощущения великолепные. Легко! У некоторых девушек в Нью-Йорке развивается нечто вроде навязчивого психоза: они бегают к доктору Ф. каждый день. Разумеется, не хотелось бы, чтобы это произошло и с тобой, но, полагаю, небольшая дерматологическая терапия будет для тебя очень позитивным опытом. Это нечто вроде обмана, но обмана во имя добра.
Теперь я поняла, почему все эти девушки в приемной казались такими счастливыми. Классические, подсевшие на ботокс наркоманки! Никаких гримас, никакого выражения, только улыбки!
— Джулия, едва ли это мне подходит. Я хочу поговорить с кем-то о том, что со мной творится. И не желаю приобретать эту замороженную маску — ботокс, которую все считают такой шикарной.
— Никто и не говорит, что тебе нужен «ботокс». Возможно, пилинг или укол энзимов. И можешь рассказать доктору Ф. все. На уколы уходит пять минут, не больше, остальное время он просто слушает, что тебе как раз и необходимо. Доктор Ф. разбирается в отношениях между людьми лучше, чем любой консультант по вопросам брака, и, клянусь, я побывала у каждого на Верхнем Вест-Сайде. Неужели я пошлю тебя к кому-то, кроме лучшего специалиста во всем Нью-Йорке?! — Конечно, нет.
Соблазн был tres велик. Я никогда раньше не слышала о терапии, которая позволяет тебе выглядеть как девушка Майкла Корса. Если уж мне суждено быть несчастной, стану хотя бы неотразимой! Я пытаюсь, конечно, не быть такой невероятно тщеславной, как Джулия, но иногда приходится, если на кону стоит собственный рассудок.
— О'кей. Значит, действуй. Все за мой счет. И кстати, ты не видела в приемной Кей-Кей? Убеждена, она делает себе новую ботокс-маску, ту, что из Парижа, но Кей-Кей клянется, будто ее неподвижное лицо — результат втирания масла персидской розы на ночь, в течение двадцати минут. Она совсем не умеет врать! Никому еще не удавалось так выглядеть с помощью трав!
Доктор Фенслер снова просунул голову в дверь и рысью влетел в комнату.
— Джулия, — шепнула я, — мне нужно идти. Он здесь.
— Итак, расскажите мне все, — предложил он. — Порвали со своим бойфрендом?
Я кивнула.
— Я обещаю сделать вас красивой и счастливой, как всех моих девушек. Вы никогда больше не станете думать о нем. Не волнуйтесь! Приходите каждый день, если понадобится. Многие девушки так и поступают, когда переживают подобную травму.
Он подошел ближе и начал изучать мою кожу.
— Вот оно! Я вижу прыщик! Вы недавно летали в Европу?
— Да, — кивнула я. Может, этот человек действительно гений?
— Последствия разницы в часовых поясах. От них страдают все. Это новая, совершенно новая теория. Вы угнетены, находитесь под постоянным стрессом, облетаете весь земной шар как безумная, не находя покоя, не думаете о часовых поясах, уровень гормонов взлетает до небес, и — бац! Акне. То есть воспаление сальных желез. Знаете, все топ-модели едут ко мне прямо с парижского рейса. Туда-сюда, пилинг, укол, и они снова выглядят фантастично! Куда лучше прежнего, да и чувствуют себя счастливее,
