пала жертвой сильнейшего Приступа Стыда. Прошлой ночью я сознательно преступила Две Заповеди, два основных принципа, руководящих любовной и управляющих интимной жизнью каждой девушки:
1. Никогда не спи с мужчиной в первую же ночь (секс на слишком раннем этапе разрушает отношения).
2. Никогда не осуществляй пункт первый с бойфрендом лучшей подруги (напрочь разрушает отношения между тремя людьми).
Все это до того гнусно, что словами не передать. Вот она я, абсолютно голая, в постели с тем, от кого следовало держаться подальше! Нужно немедленно убираться. Ретироваться в манере Ингрид Бергман в последней сцене «Касабланки». Но, о-о-о, он так трогателен во сне! И невероятно длинные ресницы, ярды и ярды ресниц! А волосы ужасно симпатичные, такие взъерошенные! Так ему куда лучше. Когда проснется, нужно посоветовать Чарли вообще не причесываться.
Его глаза приоткрылись.
— Привет, — улыбнулся он.
Чему он радуется? Впрочем, Чарли всегда радуется. Меня неизменно поражало легкомыслие мужчин, заводящих незаконные связи. Очевидно, Чарли не мешало бы над этим задуматься.
— Чарли…
Мне тут же заткнули рот очень долгим поцелуем. Признаюсь: целуя Чарли, я напрочь забываю, что делаю и где нахожусь, так как у меня тут же начинаются жар и лихорадка. Представляете, как он хорош? Когда я впервые поцеловала его прошлой ночью (а это, если уж быть до конца честной, случилось, когда на экране пошли первые титры «Мулен Руж»), ощущение было такое, словно температура у меня уже никогда не будет нормальной. К тому же, если вдаваться в подробности, что на моем месте сделали бы большинство девушек, изюминка была в том, что каждый поцелуй длился не менее ста двадцати пяти секунд. И это только о поцелуях. Остальные воистину прискорбные детали — это совсем другая история.
Примерно через четыреста пятьдесят секунд — по правде говоря, немного слишком долго — нам срочно понадобился кислород; Чарли наконец отпустил меня и снова лег.
— Так что ты хотела сказать? — спросил он.
— Я…
Что можно сказать, когда узнаешь, что бойфренд твоей лучшей подруги изменил ей? С тобой.
— Чарли! Ты бойфренд Джулии! — завопила я, спрыгнув с кровати. — И спишь с другой! Мне придется сказать ей, и это хуже всего!
— Что? — удивился Чарли.
— Ты обманываешь ее, ты гнусный предатель! Если Джулия или я вдруг заподозрим, что наши бойфренды встречаются с другими, мы обязательно должны открыть друг другу глаза. Это что-то вроде пакта.
Подобно резолюциям ООН, договоры между лучшими подругами редко предусматривают все возможные случайности. Мы не решили, что делать, если «другая» окажется одной из нас. Даже Кофи Аннан не смог бы уладить подобный инцидент.
— Мы с Джулией порвали еще в Париже. И ты знала это. Так что не вижу причин для драмы, — буркнул Чарли слегка раздраженно.
— Вы с ней порвали? Но она отправила мне из Парижа электронное письмо и, если я правильно помню, расписывала, как у вас все прекрасно и даже блестяще. А потом, когда мы встретились в аэропорту Ниццы, ты утверждал, что вы с ней все уладили.
— Если я точно помню, все действительно так и было. Уладили, договорились, выяснили. Я полагал, ты знаешь, что мы больше не виделись.
Я замолчала. И что теперь делать? Даже если Чарли уже не встречается с Джулией, все это невероятно мерзко. Статья Первая Заповеди Второй запрещает прикасаться к бывшим бойфрендам, пока не дано официальное разрешение.
— И что мне сказать Джулии? — вскрикнула я.
— Ничего.
Чудесное свойство ночей сожаления состоит вот в чем: вы оба так сильно жалеете, что никто из посторонних даже не подозревает об этом.
— О'кей, — согласилась я.
— А теперь ложись в постель, и закажем завтрак.
После двух круассанов, двух кофе с молоком, двух сотен поцелуев и абсолютного минимума из двух крайне достойных сожаления оргазмов мы уютно устроились в постели шестьсот шестого. От счастья у меня кружилась голова. Оргазм — это на самом деле ответ на почти все проблемы в жизни. Я искренне верю, что если бы все испытывали оргазмы регулярно, палестинского конфликта вообще не случилось бы. Я серьезно, просто никто не выбирался бы из постели вовремя, чтобы затеять очередную войну.
К десяти я начала тревожиться, что если не поднимусь в ближайшие полчаса, ночь сожалений, постепенно перетекшая в утро сожалений, превратится в день сожалений, а потом я действительно пожалею, и поделом мне. Сегодня у меня полно дел: обратиться в полицию насчет взлома, убрать в квартире, сменить замки, и, кроме того, целую вечность назад я обещала Джулии пойти с ней на ленч. В довершение ко всему прочему до дня рождения папочки осталось лишь несколько дней, и нужно готовиться к отлету в следующую пятницу.
Пока я одевалась, на что ушло два часа, поскольку мне то и дело мешали четырестапятидесятисекундные поцелуи, о которых я вам рассказывала, зазвонил сотовый Чарли. Он пошел в ванную бриться.
— Взять трубку? — спросила я.
— Пожалуйста. Я взяла трубку.
— Алло?
— Эй, что происходит? Это ты? — раздался голос Джулии. Я оцепенела. Почему Джулия звонит Чарли, если они разошлись?
— Джулия? — глупо пробормотала я.
— Ну да. Почему это ты отвечаешь по телефону Чарли?
— М-м-м… это не телефон Чарли. Ты по ошибке набрала мой номер.
— Ничего страшного. Увидимся в «Сотбис»?
— Конечно, — ответила я, закрывая телефон. Почти немедленно раздался новый звонок, судя по номеру, междугородний. Интересно, кто это? Пришлось ответить и на этот раз.
— Кто это? — раздался низкий хрипловатый женский голос.
— Я друг Чарли.
— Мне нужно поговорить с ним.
— Простите, как мне вас представить?
— Кэролайн.
— Подождите минутку, сейчас я позову его. — Я направилась в ванную. Чарли был весь покрыт пеной для бритья. Я прикрыла рукой трубку и прошептала: — Звонит какая-то Кэролайн.
— О, скажи, что я перезвоню, — ответил он.
— Он перезвонит вам, — повторила я и отключилась. Понимаю, это не мое дело, но кто такая Кэролайн? В этом-то вся беда поедания круассанов в постели в обществе знаменитости: если вдруг возникает имя другой женщины, сразу хочется умереть.
Несколько недель назад Джулия, не постеснявшись применить грубую силу и выкручивание рук, заставила меня принять приглашение на ленч в «Сотбис». Устроители собирались отпраздновать грядущий аукцион, на котором выставлялась коллекция драгоценностей герцогини Уиндзор. Их агенты выискивают все, буквально все, когда-то принадлежавшее герцогине, и каждые три месяца продают с аукциона меха, мебель, акварели, шпильки, даже носовые платочки из египетского хлопка с ее монограммами. Аукционеры соблазняют самых богатых нью-йоркских принцесс делать ставки, приглашая их на эксклюзивные закрытые просмотры за ленчем с лобстерами. Кто-то в отделе VIP успешно промыл Джулии мозги, заверив ее, что не иметь очередного изделия от Картье, ранее принадлежавшего герцогине, соизмеримо с величайшей трагедией, от которой она может не оправиться.
Утро было в самом разгаре, когда я вернулась домой из «Мерсера», разыскала потерянный сотовый,
