мужчины Ларе не удалось сконцентрировать волю. На сей раз она учла этот фактор, и они попали туда, куда надо, с точностью до минуты.
Амфора стояла на месте. Правда, чтобы до нее добраться, да и вообще, начать движение, им пришлось вытащить ноги из песка, который теперь покрывал пол склепа сантиметров на сорок.
Кости Гермона теперь лежали где-то внизу, под этим песком, скифская баба стояла в песке по пояс. Торопиться было уже некуда, и Глеб вернулся к вопросу, который мучил его уже около часа, если считать по абсолютному времени, и сколько-то там тысячелетий – по мировому. Он резко дернул фонарем и плеснул свет прямо в лицо девушке.
– Почему ты не сказала мне раньше правду о Джинне и Зонгаре?
– Правду – о чем?
– О том, что Джинн – это и есть Зонгар?
Лара покрутила пальцем у лба.
– Ты хоть соображаешь, о чем говоришь? Зонгар – это Зонгар, а Джинн – это Джинн.
– Да они же похожи как две капли воды, как два брата-близнеца… Гм!
Удивительная мысль пришла Глебу в голову:
– Послушай, Лара! Только ответь на сей раз честно. Зонгар и Джинн – братья?
Лара молчала.
– Один из них – сын другого?
Девушка рассмеялась:
– А вот сам догадайся, кто из них чей сын!
– Тут и догадаться нечего! – в свою очередь рассмеялся Глеб. – Джинн – отец Зонгара. Зонгар держит отца в разных кувшинах, постоянно прячет от тебя… Что-то в этом не то, а? Не пора ли сказать правду: в чем смысл всей этой тысячелетней игры?
– Да потому что мы прячем Джинна вовсе не друг от друга!
– Да от кого же? Я давно подозревал присутствие некой третьей силы…
– Нет никакой третьей силы.
– От кого вы с Зонгаром прячете Джинна? – прошептал Глеб со зловещим терпением. – Только вот не молчи мне больше, не молчи! – вскричал он, потрясая пальцем.
– Да я и не молчу, – устало произнесла Лара. – Мы прячем Джинна от него же самого. Вот и весь ответ. Джинну нельзя выходить на волю. Зонгар всегда использует его, когда находит, но это очень рискованно. Поэтому я и хочу, чтобы Зонгар как можно реже выпускал Джинна. Поэтому я и прячу Джинна от Зонгара.
– Но ты же только что сказала, что прячешь Джинна от Джинна!
– Так оно и есть. Когда-то давно Джинн и Зонгар вместе правили Лемурией. Но с Джинном что-то стряслось, он стал сходить с ума. Сначала ему хотелось уничтожить человечество. Потом Лемурию. Потом и вселенную в целом.
– Разве Джинн может уничтожить вселенную?
– Джинн может сделать все, что угодно. И уничтожить и создать. В общем, он заразился вирусом суицида, и ему хочется покончить с собой. Когда Зонгар выпускает его на короткую сессию, Джинн не успевает все это осознать, он просто делает свое дело и все. А вот если он задумается, да вспомнит кое-что о себе самом…
– Да что именно он может вспомнить? Что он отец Зонгара?
– Джин вовсе не отец Зонгара, – устало вздохнула Лара.
– Но если Джинн не отец Зонгара, то кто? И не брат…
– Ладно, – тихо сказала Лара. – Только не паникуй. Не впадай в эйфорию очередного научного открытия. Выслушай мои последние слова. Это будут действительно последние слова, больше я ничего не скажу. Потому что мне больше нечего от тебя скрывать. Но тебе придется довольно долго размышлять об этих словах.
Лара перевела дух.
– Итак, – сказала она. – Зонгар не сын Джинна. Джинн не отец Зонгара.
Глеб так и замер на месте, будто в кино остановился кадр. А ведь эта немыслимая, ужасная правда, неожиданно открывшаяся ему, все время была на поверхности. Ему не хватало лишь одного малого усилия, чтобы понять,
ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ
Тем временем Лара вытащила из кармана Глеба арибаллический лекиф, обтерла его платком, продула и поставила на ступень под нишей. Рядом, предварительно вывалив из нее нанос песка, водрузила амфору.
– Хоть бы помог, мужчина! – пробурчала она, но Глеб был настолько растерян, что забыл о подобной мелочи.
– Джин сейчас в амфоре, – сказала Лара. – Как я понимаю, наша задача – перепрятать его в этот симпатичный флакончик. Зонгар об этом не узнает. Через несколько часов Зонгар перепрячет амфору в скифский могильник, а еще через несколько столетий амфору вытащат и поставят на хранение в музей. Зонгар придет туда, но никакого Джинна в амфоре не найдет. Лекиф же будет стоять где-нибудь на стеклянной полочке, и никому в голову не придет, что Джинн живет именно там. Даже я не буду помнить об этом, поскольку сработает дежавю. И больше никто, никогда не потревожит Джинна.
Лара скрестила ладони под подбородком и громко зашептала слова заклинания. Над горлышком амфоры потянулся легкий дымок, он уплотнялся, превращаясь в крошечную фигуру в лемурийских одеждах, которая совсем буднично, по-домашнему потекла в сторону лекифа.
– Стой! – неожиданно для себя вскричал Глеб.
Джин обернулся, зависнув на лету. Лара раздраженно двинула рукой: дескать, не мешай процессу, но было уже поздно:
– Да? – ответил Джинн странно высоким голоском.
– Ты ведь и по-русски можешь говорить? – спросил Глеб.
– Да на любом языке, если хочешь. Только вопрос: хочу ли я с тобой говорить, смертный?
– Хочешь! – сказал Глеб, быстрым жестом закрыв обе горловины. Лара усмехнулась:
– Если надо, он прожжет дыры в твоих ладонях.
– Не надо, – миролюбиво сказал Джинн. – Спрашивай, что угодно, если, конечно, запомнишь, пройдя через дежавю.
– Я знаю, кто ты такой! Но откуда ты взялся?
Реакция была неожиданной: Джин расхохотался запрокинув маленькую голову.
– Я всего лишь Джинн из Лемурии, но не Сфинкс из Египта. Ты задал единственный вопрос, на который у меня нет ответа. Вот ты сам, например, можешь дать точный ответ на подобный вопрос?
– Но это же очевидно! У меня есть родители, я их знал…
– А если бы не знал? Был бы, например, подкидышем?
– Тогда все равно я был бы уверен, что у меня были какие-то родители.
– А если нет? У некоторых подкидышей развивается даже своеобразные психоз: они начинают думать, что вообще не имели никаких родителей. Считай, что у меня тот же самый психоз.
– Но существуют научные знания, и окружающие люди непременно скажут им, что у них должны быть родители.
– А если нет никаких окружающих? Если я появился и все? И ни одного существа, подобному мне, никогда не видел? Откуда же я буду знать, кто мои родители, да и были ли они вообще? Да и возможны ли вообще существа, подобные мне?
Маленький Джин сидел теперь на краю узкой горловины лекифа и, подоткнув полы халата, похожего на вечернее платье светской львицы, приготовился к обстоятельной беседе.
– Я могу приказать ему, чтобы он замолчал и схоронился в лекифе, – проговорила Лара. – Почему я этого не делаю?
– Тем более, что и почтенная леди достойна услышать эту недолгую, но поучительную историю, – обернулся к ней Джинн, подняв палец. – Впрочем, историю-то нелепую, как сама вселенная.
