блеск. Но дело оказалось в другом: с расширенными от ужаса зрачками Марина смотрела куда-то мимо его плеча. Горин оглянулся. И увидел пугало.
Оно двигалось медленно, плавно, бесшумно… Выйдя из прибрежных кустов ивняка, высокая худая фигура приближалась к ним, как воплощение ужаса, как сама неотвратимость наказания за грехи, которых они не совершали… Мерно покачивался черный чугунок с дырками вместо рта и глаз, за которыми просвечивало вечернее небо.
Горин прекрасно знал, что это такое, и откуда оно взялось. Объяснение было простым, вполне материальным. Но магистр все рассчитал точно, в полном соответствии со своей дьявольской наукой. Пятеро взрослых мужчин и женщин просто оцепенели от ужаса, который он же им и внушил. Горин чувствовал, что не может поднять руки, не может даже пошевелиться. Справа от себя, боковым зрением, он видел Анну, она стояла, как статуя, ветер шевелил прядь ее волос. Слева, так же замершая, стояла фигура Кошелева, за ним чернело плечо Петухова… От Марины осталось только дыхание, которое Горин слышал позади.
Пугало подошло вплотную к ним и деловито присело над сундуком. Горин увидел вполне человеческую руку, которая выпросталась из-под полы пальто, разгребла полотняные мешочки, отбросила манускрипт и схватила восьмиконечную звезду. Ниже чугунка, там, где скрывалась голова, самая настоящая, полная отвратительных мыслей человеческая голова, раздалось удовлетворенное урчание. Пугало распрямилось и двинулось обратно в кусты…
Теперь Горин видел его со спины: большая шляпа, надетая на чугунок, широкие пустые плечи… Солнце блеснуло на гладкой поверхности чугунка, и этот блик как бы вернул Горина к жизни. Он пошевелился, поднял и опустил ногу. Пугало скрылось в кустах ивняка, прошелестев листьями. Горин сделал шаг, словно двигаясь под водой. Титаническим усилием воли сделал второй шаг. И пошел все быстрее, будто ступая по болоту, увязая… И побежал.
Пугало, услышав погоню, также перешло на спринт. Под полой пальто часто замелькали короткие ножки в полосатых брюках с широкими манжетами.
Горин настиг магистра на высоком берегу, посреди небольшой, окруженной кустами площадки. Неплохое место для решающего поединка, успел подумать он. И правда, они будут сражаться над обрывом, фальшивое пугало упадет в воду, утонет пластмассовый чугунок, хлебнув воды рваным ртом…
Горин схватил пугало за полу пальто, магистр неожиданно ловко вывернулся, и в руках Горина остался пустой маскарадный костюм. Чугунок соскочил с креста и с гулким стуком ударил Горина по лбу. Магистр стоял перед ним, приняв стойку карате. Хорошо, подумал Горин. Пусть будет карате против бокса, восток против запада…
Горин замыслил хук справа, но исполнить не успел: магистр вовремя поставил блок.
– Мистика, говоришь! – крикнул Горин. – А на самом деле – просто деньги, бабло.
– Оно, родимое! – злобно процедил сквозь зубы магистр и широко взмахнул ногой.
Горин пригнулся, и полосатый манжет пролетел над его головой.
– Не в деньгах счастье, – заметил Горин и бросил магистру прямой, но тот наклонил голову, и кулак Горина соскользнул с потной лысины чародея.
– А в чем? – деловито спросил он, будто здесь разворачивался философский диспут.
Краем глаза Горин видел, что ему готовится мощный удар пяткой в рыжем полуботинке, и представил траекторию, по которой увернется от него.
– В любви и дружбе! – воскликнул Горин, но в этот момент сзади под ноги попался пластмассовый чугунок.
Горин поскользнулся, потерял равновесие, и ботинок магистра припечатал его сверху по голове. Этот предательский удар был настолько мощным, что разум Горина поплыл.
– Я часть той силы, что вечно хочет зла! – прокричал магистр где-то далеко в вышине.
– Но вечно совершает благо... – хотел закончить цитату Горин, но не успел: не давая ему опомниться, магистр ударил его, лежащего, еще и еще. Горин ткнулся лицом в землю, закусив зубами пучок горькой травы, и отключился.
Они сидели в саду дома колдуньи, вернее, дома, который теперь принадлежал ее внуку, Петухову Саше. Хуже всего было, конечно, ему (как он сам это чувствовал), хотя подавлены и растеряны были все.
Чудесный алмаз блеснул и потух, успели выстроиться и рухнуть грандиозные планы, вся будущая воображаемая жизнь уже прошла под его мысленным взором. А сейчас, прямо перед его глазами, на том же самом месте стояло –
Мечтания Петухова были, мягко говоря, неадекватны ситуации. Сначала он обрадовался, что купит новую аппаратуру, самую что ни на есть лучшую, и по самому высшему разряду обустроит ателье… Но, как бы ненароком вспомнив, что речь идет все же о двадцати миллионах долларов, стал подумывать об острове в Тихом океане, куда приплывет вместе с Мариной на собственной яхте. Впрочем, вскоре он испугался, что на остров этих денег может и не хватить, во-первых, и что Марина даже и при двадцати миллионах не скажет ему свое заветное «да» – во-вторых… На этот последний счет Петухов ошибался: Марина уже сказала ему свое глубокое внутреннее «да». Весь сегодняшний день она глядела на Петухова новыми глазами и диву давалась, какая же она была дура, что вздумала отвергнуть такого мужчину.
Они, вообще, были чем-то похожи, и даже ход их мечтаний практически совпадал. Сначала Марина подумала, что купит новый салон в самом центра Москвы – шикарный, с бассейном… Потом спохватилась, ведь с двадцатью миллионами и вовсе не надо никакого салона: так, лежишь себе на собственной яхте и загораешь под тропическим солнцем. А яхту они, впрочем, так и назовут – «Марина».
Юрий Горин был больше всего на свете расстроен тем, что ему не удалось уложить этого юркого японца чисто по-русски, но его согревало сознание, что исход поединка определила не его трусость или неумение драться, а роковая случайность, мерзкий чучелов чугунок, не вовремя подвернувшийся под ногу. О каких-то миллионах он вообще не думал: Горин с детства знал, что Петухов – еще тот жадина, и вряд ли бы он поделился с ним своим сокровищем. Ну там, в ресторан, наверное бы сводил, бутылку поставил, и то Горин хорошо представлял лицо Петухова, когда он с чувством собственного достоинства считает свои денежки…
Горин вернулся с берега Клязьмы довольно потрепанный, слегка окровавленный и весь в репьях. Он нес а плече бутафорский костюм пугала – увы – это никак не могло считаться доблестным военным трофеем… И Горин отдал себя в руки Анны, у которой в сумочке нашлась портативная медицинская аптечка.
Анна была задумчива: она искоса поглядывала на Горина, на кружочек лейкопластыря, который красовался на его лбу, на свое пугало, которое она собрала здесь во второй раз, спустя двадцать лет, на том же самом месте… Пугало все еще генерировало страх. Если бы у Петухова был с собой фотоаппарат, можно было сфотографироваться на фоне пугала и разойтись.
И только Игорь Кошелев был счастлив вполне: он держал в руках, похлопывал и поглаживал древний манускрипт, который ничуть не пострадал от долгого лежания в земле.
Теперь-то он видел гораздо больше, чем два десятка лет назад. Во-первых, книга была написана не на бумаге, а на пергаменте – эта упругая на ощупь, всегда волнующая фактура. Во-вторых, Кошелев мог приблизительно датировать список – где-то начало восемнадцатого века, хотя переплет был гораздо более поздний.
Книга содержала рецепты и заклинания, молитвы и календари, формулы, схемы и рисунки. Была здесь и алмазная звезда: как сказал Петухов, заглянув в книгу, именно то изображение, которое было размещено в Интернете – чей-то старинный рисунок, выполненный акварелью и пером. И несколько страниц по латыни – подробные указания, как пользоваться этим амулетом.
Кошелев разыскал тот самый рецепт, по которому они сварили тогда какое-то неизвестное снадобье. И он узнал его ингредиенты, эти пресловутые МХ, АF… В конце книги была расшифровка загадочных символов, а Кошелев теперь довольно неплохо понимал латынь. Этот состав уже попадался ему в ученой практике. Он оглядел присутствующих и торжественно произнес:
– А знаете, какой нектар вы тогда сварили и с риском для жизни выпили? Знаете, что это варево чуть ли
