И вы этого «недовольца» возьмите-ка! Что толку в его недовольном скрипении? Оно подобно комариному пению. Горбатого, видно, только могила исправит — И когда это черт этих «недовольцев» на тот свет отправит! Это дает толчок к завязке фельетона, потому что подобный «недоволец»-обыватель, попав даже на тот свет, и там свою «ноздрю» вовсю развернет, всем будет недоволен. Оказавшись на том свете, он указывает господу богу на недостатки мироздания и тут же дает рецепты, как бы сделал все это сам. Богу он рисует благополучную, полную радостей для обывателя жизнь. Под этим нетрудно угадать чаяния обывателя на земле. Тут и свобода торговли, и истребление фининспекторов, вплоть до возвращения собственного домика обратно, и прочее, и прочее. Когда эти «чаяния» обывателя в воображаемой беседе с богом доходят до абсурда — бог не выдерживает:
Эх, дурак, помолчи! Если и была такая ошибка создателя, Так только в том, что он сделал тебя, обывателя, Недовольного не только делами скверными, Но и хорошими, верными… К делу, которое светит новой зарей, Лезешь ты со своей дурацкой «ноздрей», Неужели душонка твоя слюнявая не заметит, Что и тебе, дураку, солнышко светит? Фельетон заканчивался словами обывателя:
И отыду я, обыватель, со своею ноздрею купно, Поругавшись с ангелами крупно, В безвестность мрачную, как помойная дыра, Куда нам всем, в сущности, — давно пора! Это уже был не просто монолог «на злобу дня», а произведение, в котором как бы сталкивались и сопоставлялись два мира. Мир советских людей, строящих новую жизнь, и мир обывательщины, людей, тоскующих о прошлом. Я старался столкнуть эти два мира и аргументированно говорить о правоте первых и о никчемности и неминуемом крушении вторых. Этих «вторых» тогда было много. Перестройка сознания даже старой интеллигенции проходила медленно. Методологически фельетон был уже не «на разные темы», а на единую тему, нужную, важную…
В другом фельетоне того же периода — «Роптать желаю!», — написанном двумя годами позже, отмечается сдвиг в мозгу обывателя:
Конечно, на восьмом году Советской власти Поздновато думать, отчасти, О том, что большевики-де отобрали дом И вообще обидели кругом, Что вместо денег, оставленных папашей, Выгнали просто из банка взашей, По-прежнему мечтать об Учредительном собрании И о том, чтобы было у нас, как в Великобритании… И я, конечно, смирился, молчу… От активного, враждебного настроения осталась только привычка роптать ради ропота. Но ропот уже другой. Это подчас уже критика реальных недостатков. Обыватель в этом фельетоне говорит:
Ни спорить, ни судиться давно не хочу… Но пороптать-то мне можно, хотя бы слегка? Так, знаете ли, из своего «прекрасного далека»… Забыть на минуточку детей и жену, Задрать свою интеллигентную морду на луну — И роптать, роптать без конца и без краю… Товарищи, братцы, — роптать желаю!.. …Живу я, можно сказать, никого не беспокоя, Никаких мыслей у меня против существующего строя, Наоборот, замечаю я, Что существующий строй мыслит против меня: Куда ни пойдешь — любой деятель Попрекает меня, что я мещанин-обыватель, Упрекают меня, что у меня канарейка на окошке, Что у меня кот и кошка, Что я-де не усваиваю нового быта, Что во мне вообще собака зарыта! Что я-де в мещанстве своем утопаю… Родные мои, — роптать желаю! И в качестве одной из иллюстраций:
…Вот ежели я, к примеру, иду вчера по Тверской Во время неурочной поливки мостовой И меня обливают с ног до головы Во имя благоустройства города Москвы, Так мещанство это или нет, я не знаю, Но только супротив пожарной кишки роптать желаю! При чем же здесь, извините за выражение, быт, Ежели я с ног до головы облит?… «Роптание» затрагивало самые различные вопросы, поскольку
…Извозчики дорого просят, Наркомпросы не наркомпросят,
