– И вам это так понравилось, что вы развязали мой галстук.
Под пристальным взглядом Шеймуса она вспомнила, как ей это нравилось.
– Как вы сказали… – Джульет захлопала ресницами, – я была «нездорова».
– После вчерашнего вашего поведения… – он улыбнулся, – я начинаю подозревать, не сделали ли вы глоточка.
– Ну, сделала. Даже очень много, – солгала она.
Маккаррен отхлебнул бренди.
– А вчера?
– Возбуждение от открытия. – Она отклонилась от темы поцелуев. – Как и вы поцеловали меня за мои книги. Боже мой, я так разволновалась, – сказала она, желая переменить тему, и он позволил ей это сделать.
– Боюсь, я не ожидал гостей.
Джульет взглянула на его шелковый халат и полуоткрытую грудь.
– Да, я вижу. Поэтому если вы просто скажете мне, говорили ли вы кому-нибудь о нашей… – она отвела глаза под его проницательным взглядом, – ошибке, то я уйду, и вы можете продолжать… – «слоняться по своему кабинету голым», хотелось ей сказать, но она сдержалась и произнесла: – чтение.
Шеймус усмехнулся, они оба знали, что она никогда еще не видела так близко неодетого мужчину. Насколько она понимала, в соседней комнате находилась вдова, жаждавшая лечь в постель Шеймуса.
– Вы рассердились только потому, что Фелисити узнала о вашей… ошибке.
– Не будьте глупцом, – возразила Джульет, зная, что он мог быть кем угодно, только не глупцом. – Говорили ли вы кому-нибудь, что злоупотребили моим доверием?
Мистер Маккаррен расхохотался, а затем подошел к своему креслу и сел. Она последовала за ним.
– В вашем доме я злоупотребил вашим доверием не больше, чем в министерстве.
Джульет ахнула и решила было защищаться, но все ее мысли исчезли, когда Шеймус положил ногу на край черной оттоманки и шелковый халат соскользнул с его правой ноги, обнажая ее на добрых четыре дюйма.
Девушка не могла оторвать глаз, она никогда не видела голой мужской ноги, такой длинной и мощной, такой прекрасной… и волосатой. Это тоже выглядело довольно неплохо.
Ах да, он что-то говорил.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила гостья, понятия не имея, что они обсуждали. Все ее мысли сконцентрировались на одном: как бы погладить руками его мускулистое бедро и узнать, что она почувствует при прикосновении этих темных волос к ее коже, к ее телу.
– Мы оба знаем, что вчера вам хотелось поцеловать меня. – Шеймус пил бренди, и Джульет следила, как сокращались при каждом глотке узлы мышц на его шее.
– Перестаньте нести чушь, – сказала она, но не так настойчиво, как бы ей хотелось. – Вы говорили кому-нибудь о нашем… – она сдалась, когда он встал, – неблагоразумном поступке?
– Хотите сказать, о наших неблагоразумных поступках? – поправил Шеймус, глядя с насмешливой улыбкой и окончательно сбивая ее с толку.
– Прекратите.
– Что прекратить? – Он пожал широкими плечами, привлекая к ним ее внимание.
Джульет закрыла глаза, и, когда она почувствовала, что он стоит всего лишь в нескольких дюймах от нее, жара в комнате стала невыносимой.
Шеймус повторил свое условие:
– Попросите меня поласковее. – Его голос обволакивал ее как шелковистая простыня.
Голова у нее кружилась, и инстинкт самосохранения заставил гостью выполнить его требование.
– Хорошо. Пожалуйста, – выдохнула она, – скажите мне, кто-нибудь еще… – Джульет запрокинула голову и посмотрела ему в глаза, – знает, что я…
– Поцеловали меня, – шепотом продолжил Шеймус, его голова была так близко, что она чувствовала его дыхание на своих губах.
– Да. – Она надеялась, что успела это сказать до того, как встала на цыпочки и опять поцеловала его.
Джульет положила руку на его обнаженную грудь, а он притянул ее к своему мощному телу.
Ее ощущения делились на две половины: жаркую влажность его рта и знакомство с его необыкновенным телом. Ее руки скользили по его мускулистой спине. Легкий изгиб его тугих ягодиц был неотразим, и Джульет, не удержавшись, ущипнула его и прижалась к нему еще плотнее.
Шеймус прерывисто вздохнул, и в этот момент Джульет почувствовала прикосновение его отвердевшего члена к своему животу. Ее соски обрели особую чувствительность, а твердость его груди, прижатой к ее грудям, доставляла наслаждение. Они продолжали целоваться, и она закрыла глаза, чувствуя, как страстное желание вспыхнуло там, где сходились ее бедра.
Все запреты, вбиваемые в головы молодым светским леди, исчезли, когда Джульет неожиданно вспомнила…
Она была падшей женщиной.
