главную лабораторию…
Послышалось мягкое «пфффф», и дверь в лабораторию открылась.
Менискус шагнул через порог. В лаборатории витали ароматы благовоний и запах кофе.
– Что теперь? – сказал он.
– Ты умеешь водить машину?
– Я водил на симуляторе. Через МУЗУ.
– Не уверена, что это одно и то же. Думаю, нас зацапают, если только мы что-нибудь не придумаем…
Внешняя дверь распахнулась, и внутрь просунулась голова.
– Эй, привет? Доктор Бальдино? Я получила сообщение, что вы меня искали.
За головой последовало тело, и в дверях выросла Ральф из «НоуСистемз». Казалось, она зависла в дверном проеме, ее жилистое тело вытянулось в струнку от удивления, когда она увидела Менискуса и Бонус.
– Похоже, Билл Биксби превратился в Лу Ферриньо, – произнесла Ральф с трепетом в голосе. – Невероятный Халк, только голубой, а не зеленый. Иисусе, вы смахиваете на джинна.
И тогда впервые Менискус ей ответил.
– Джинны появляются из бутылок, Ральф. Вы можете нам помочь или убраться с дороги, но что бы вы там ни решили, мешать нам не стоит.
– Бонус, ты в порядке?
– Да, а что, не похоже?
– Похоже на то, что тебе грозят большие неприятности, когда твоя мама найдет тебя. Где она? Она сказала, ей нужен удаленный доступ в Молл, и я пришла сказать, что это невозможно, может, в следующем году или через полтора года, но не сейчас.
– Уже не важно, – сказал Менискус, возвращаясь в аквариум беспечной походкой. – Ваша игра сделала свое дело. Мне она больше не нужна.
Он взял монтировку Сияющего и вышел в лабораторию. Глаза Ральф расширились.
– Эй, просто успокойся, хорошо? – сказала она.
Но Менискус размахнулся монтировкой и принялся крушить «И-МИДЖ». Полетели искры, пластик раскрошился, на мониторе появились сообщения об ошибке, и наконец устройство замолкло навеки.
– Мне не нужны свидетели. Никто не должен знать, что я сделал или как я это сделал. Это касается только меня одного.
Ральф побледнела как полотно и стала пятиться к двери. Менискус наступал на нее. За спиной Ральф булькал и оглушительно гудел «Скачок кишок», доносился детский смех. Служащий развлекательного парка, облаченный в велюровый маскарадный костюм лейкоцита, неторопливо проходил мимо, увидел Менискуса и застыл столбом посреди дорожки.
– Хорошо, – сказала Ральф, пытаясь спрятать под ухмылкой охвативший ее страх. – Нет проблем, меня здесь не было, увидимся, дамы…
– Твою машину я заберу, – добавил Менискус, вытягивая руку, покрытую голубоватой дымкой. – Где ты припарковалась?
Испарина выступила на лбу Ральф.
– Секция Г. – Она швырнула ему ключи, продолжая пятиться. – Ты умеешь водить?
– Нет.
Бонус сказала:
– Знаешь, Ральф, лучше бы ты сама села за руль. А то он задавит кого-нибудь ненароком.
– Я-я-яяя? Ты же не думаешь, что…
– Да, лучше ты. Ну же, у тебя татуировка «Рыбы на велосипеде», что с тобой случилось? Разве ты не клялась защищать диких мужчин?
– Бонус, детка, он же разносчик Y-вирусов…
– Которые лично тебе ничем не грозят, ты ведь не мужчина. Не могу поверить, Ральф! Ты постоянно твердила: «Велорыба» то, «Велорыба» се, ты такая мужеподобная со своими мускулами и усами и участвуешь в акциях по сбору средств в поддержку Национальной футбольной лиги, а теперь ведешь себя как самая настоящая тряпка.
Казалось, эти слова заставили Ральф призадуматься. Она выглядела раздосадованной. Наконец она кивнула:
– Ах, хорошо, черт вас побери! Но если нас остановит служба безопасности, я скажу, что он меня похитил. А ты, Бонус – ты останешься здесь.
– Нетушки, я хочу поехать с вами. Менискус повернулся и покачал головой.
– Тебе нельзя. Кто-то ведь должен позаботиться о Чингисхане.
– Но веселье только начинается!
– Ты не поедешь. Оставайся здесь и дождись мать.
– Ну почему мне всегда приходится придумывать всякие отмазки, чтобы замести следы? – простонала Бонус.
Итак, самое худшее, что можно только вообразить, то, что не дает вам сомкнуть глаз, и вы ночь напролет смотрите соревнования по снукеру, которые передают по спутниковому телевидению из Шотландии, в тщетной надежде, что зрелище цветных шаров на фоне зеленого сукна вгонит вас в сон. То самое, что давно уже могло бы сделать вас акционером в Миланте, с учетом количества проглоченных вами пилюль от несварения желудка, явившегося следствием непотребного обжорства шоколадом, – не упоминая даже тех таблеток «Блисс фазис», что вы стащили у Наоми, когда та обедала (причем она знает, что вы их украли, и вы знаете, что она знает, что вы их украли – но вы обе молчите как партизанки, потому что Наоми могут выгнать с работы, если вы донесете, что она хранит в сумочке «Фазис», и наоборот). То худшее, что не даст вам покоя, пока вы настанете призраком в собственном доме, незнакомкой для собственной дочери и загадкой даже для кота Зума, который поменял ваши колени на тепленькое местечко на холодильнике, так вот, это худшее наконец произошло. На самом деле, случилось не только оно, но и куча всякого другого дерьма. Критическая точка обрушилась на вашу задницу, и вот уже она позади. Вы словно несетесь под откос, и ничего нельзя поделать.
Все пошло наперекосяк. Возвращаясь из «НоуСистемз» по мокрому шоссе за задними фонарями едущей впереди машины, скользящими как пара идентичных близнецов, каждая со своим отдельно-совместным напарником, Мэдди съела половину фунтовой упаковки «Джолли рэнчерс», выкурила пять сигарет без никотина и затем открыла окошко, чтобы впустить в салон выхлопные газы и выветрить зловонное негодование собственных кишок. Ей пришлось выбежать из машины и опорожнить содержимое своего желудка на автостоянке перед заброшенным универмагом «Кей-Март».
– Что же мне делать, мать тебя за ногу? – спросила Мэдди у пожарного тарана, который уныло раскачивался на ветру. – Теперь мне не удастся вытащить Менискуса из лаборатории. Он не получит доступ к игре, а Шарлотта достанет меня где угодно. Если Шарлотта узнает, на что способен Менискус, она его заберет. Ох, очешуеть можно! Почему я позволила СЕ вскружить мне голову? Берни прав. Почему я забыла о своем эксперименте? Я все делаю неправильно. Я по уши в дерьме, пропала моя головушка!
Может, ей удастся продержать Менискуса на лекарствах, пока она не увезет его из «Хайбриджа». Затем можно начать торговаться с б-кой за собственную жизнь. В конце концов, способ лечения от Y-аутизма – значительное достижение. К тому же Менискус проявляет признаки и других талантов. Даже если Берни просто спятил, Менискус должен чего-то стоить.
Она увидела чьи-то глаза, уставившиеся на нее из-за покрытых ржавчиной мусорных контейнеров перед «Кей-Март». Наверное, лиса. Или опоссум. Мэдди задумалась, где сейчас бродит волчица Бонус.
– В любом случае, это Дженнифер виновата, потому что она поместила СЕ в мою лабораторию. Я никогда не просила об этом!
Гм, недурственный довод. Б-ке следовало бы взяться за Дженнифер, а не за Мэдди. Почему всегда нападают на того, кто слабее?
Мэдди перестала пялиться на шестерки, появляющиеся на предплечье, вспомнив радиопередачу, которую они слушали в машине с Бланш, и сказала:
– Шоколад! Вот что мне нужно.
