тачка.
— Да номер-то наверняка поддельный, — замечаю я.
— Не скажи… — возражает Гарри. — Уж очень они хамят, чтобы вешать поддельные номера на все свои машины. Есть способ уйти от полиции и ненадежнее.
— Это какой же?
— Иметь настоящие номера и быть крупной шишкой. Уж будь уверен, когда мы все раскопаем, то выйдем не меньше чем на сенатора, а может, и на губернатора округа, но уж никак не на какого-нибудь мистера Смита или мистера Брауна.
— Можно, конечно, и так попробовать, но все-таки лучше бы мы за ними проследили.
— Не бойся, — отвечает Гарри, — даже если я ошибаюсь, они от нас никуда не денутся… Ты забыл об одной маленькой детали.
— О какой?
— Фотографии-то у нас!
Бог ты мой!… А ведь он прав, зараза! У меня даже мурашки по спине побежали.
— Что же мне с ними делать?
— Сунь их еще в один конверт и пошли вот по этому адресу.
Он что-то чиркает на листке блокнота, потом вырывает его и протягивает мне.
— А главное… — продолжает Гарри, — ни в коем случае не возвращайся домой. Перекуси где-нибудь в другом месте… Ну пока, Роки, до скорого.
— Будь здоров!
Я уже знаю, куда мне податься. Сначала сажусь в такси и еду забирать свою машину. Она на месте. Протискиваюсь за руль и жму к Дугласу Траку. По дороге заезжаю на почту, отправляю конверт и ровно в час пополудни вхожу в квартиру Дугласа.
Он дрыхнет.
10
Я флиртую напропалую
Если вы никогда не были у Дугласа, то понятия не имеете, что такое беспорядок. Он живет в гостинице на Пойнтсеттиа-плэйс, одинаково удаленной от всех голливудских киностудий, и это позволяет ему спать допоздна и не тратить лишнего времени на свои идиотские статейки. Пойнтсеттиа находится между Уилшир Кантри-клубом и Стадионом Гилмор, и обычно здесь не более шумно, чем во всем этом чертовом городе. Чтобы подъехать с моей стороны, лучше проскочить по Второй стрит и Беверли-бульвару, так быстрее всего. Но вернемся к Дугласу, которого я, стало быть, застаю в койке. Он лежит, сложившись вчетверо, причем одна рука застряла между правой лодыжкой и левым коленом, что, наверное, придает его снам особую пикантность. В комнате жуткая духота — это я почувствовал еще с порога, и, несмотря на открытое окно, ни за что не скажешь, что находишься на берегу океана. Ну ладно, хватит ему дрыхнуть! Я иду в ванную и наливаю стакан воды. Я же не зверь, поэтому набираю воду из-под крана, а не беру ледяную из холодильника, потом возвращаюсь и без малейшего колебания выливаю ему на голову. Физиономия Дугласа перекашивается, и он просыпается, громко причмокивая своими «шлепанцами».
— Что-то слишком разбавленное это виски, — бормочет он, но тут замечает меня.
— Ты что делаешь, скотина! — рычит он.
— Не сердись, Дуглас, я же мог вылить и пониже, — отвечаю я.
— Бесполезно, — лопочет он. — Не поверишь, я уже все перепробовал, и холодную воду тоже. А сколько сейчас времени?
— Как раз пора обедать, пошли, приглашаю, — говорю я.
— Ну хорошо, хорошо… Значит, мне бифштекс с луком и яблочный пирог.
Наверное, мне следует признаться, что именно привело меня к Дугласу, но, думаю, вы и сами догадались об этом.
— Слушай, — как бы ненароком замечаю я, — по-моему, нам вдвоем будет скучновато… Может, звякнешь Сандэй Лав?
— Ты за кого меня принимаешь? — он бросает на меня укоряющий взгляд. — За торговца живым товаром? Да чтобы я отдал эту невинную девочку в лапы такого извращенца, как ты…
Он все же снимает трубку и набирает номер, а четверть часа спустя мы втроем уже сидим за столиком одного из лучших кафе в Голливуде. Дуглас погружается в бифштекс с луком, а я решаю начать с вареных яиц и честерского сыра — мне кажется, будто я не обедал как минимум года полтора.
Сандэй Лав выглядит просто восхитительно, и жизнь прекрасна.
Она тут же начинает с упреков:
— Вы почему это смылись вчера вечером?
— Во-первых, не вчера вечером, а сегодня утром, — отвечаю я. — У меня было неотложное свидание.
Она недоверчиво смотрит на мой затылок. А я-то напрочь забыл, что кое-какие следы еще остались.
— Я бы на вашем месте так не торопилась, — замечает Сандэй. — Это опасно.
— А он вообще буйный, — заверяет Дуглас. — Рок всегда был драчуном, драчуном и останется. Уж поверьте, моя дорогая…
Он нежно наклоняется к Сандэй Лав с полным ртом жареного лука. Она отталкивает его.
— Уж не рассчитываете ли вы соблазнить меня таким амбре? — морщится она. — Я бы предпочла «Шанель».
Но Дугласа трудно обидеть. Удовольствие, с которым он заглатывает свой бифштекс, передается и мне, и я едва не опережаю его, доедая яйца.
Мы переглядываемся с Сандэй Лав, и наверняка в атмосфере происходят какие-то изменения: от этакого взгляда нас обоих бросает в жар. Моя салфетка падает на пол, и, наклоняясь за ней, я для себя констатирую, что под столом можно увидеть много чего интересно, особенно когда вам это хотят показать, и что на Сандэй Лав нет ничего такого, что помешало бы ей сделать шпагат или, скажем, поиграть в классики.
— Никакой я не драчун, — говорю я. — Я вас, конечно, бросил, но это случилось не по моей воле. И все равно, нижайше прошу прощения. Сами видите, — я наклоняю голову, демонстрируя шишку, — мне было не до веселья.
Она улыбается и, очевидно, уже не сердится. Это обстоятельство побуждает меня заказать двойной бифштекс со шпинатом. Официант принимает заказ, а я оглядываюсь по сторонам, и, когда моя голова поворачивается направо, кто-то хлопает меня по левому плечу. Я подпрыгиваю, как от укуса гремучей змеи, и оборачиваюсь. Это, оказывается, другой официант.
— Вас спрашивает дама, — говорит он мне.
— Где она? — я не меняю позы.
— Вон там. — Он кивает на высокую стройную девушку, которая в ожидании топчется у двери.
— Что ей надо?
— Говорит, что по личному делу, — отвечает официант и удаляется.
— Ну вот, — хмыкает Дуглас, — еще одна несчастная, да? Бедная девочка, — он поворачивается к Сандэй Лав, — по-моему, вам опять придется довольствоваться моим обществом.
Я встаю и убираю руку с коленки Сандэй Лав. Она делает движение, чтобы удержать ее, так как мой массаж, вне всякого сомнения, именно то, что ей прописал доктор.
— Не волнуйтесь, я скоро вернусь, — говорю я.
Я подхожу к незнакомке, и она сразу обрушивает на меня поток слов. Не сказать, чтобы она была уж очень красива, но у нее большой рот и приятные глаза.
— Где фотографии? — спрашивает девушка.
