Он взглянул на нее, не веря своим глазам. Она поймала его взгляд и усмехнулась.
– Нет. Я же не отрицаю, что малышка Эми твоя дочь, Питер. Очевидно, Миранда поняла это – она всегда была отличной актрисой. И захотела, чтобы и ты знал об этом. Но ни в каком случае мы не можем жить вместе и вместе растить четверых детей. Я этого не хочу. И ты не хочешь. Чего проще.
Он чуть вздрогнул, как будто она ударила его.
– Тогда… что же нам делать?
– Я с Эми возвращаюсь в Лондон. А ты останешься здесь со своей семьей, Питер. А через некоторое время к тебе присоединится Миранда. И нам придется научиться жить со всей этой путаницей, которую мы создали сами. А детей в это впутывать нельзя.
Она заметила, как расширились его зрачки.
– Ты говоришь, что мы ни в коем случае не сможем жить вместе. Я уже думал об этом, Мэг. Когда я рисовал в Галвеле. Ни в коем случае – здесь, на земле. Но, может быть, есть загробная жизнь и там мы соединимся…
– Остановись, Питер! – Она кинула ему полотенце. – Подобные мысли точно ведут к безумию! А теперь вытирай ноги и ступай в ванну, потом переоденься в чистое.
Он послушно, как нашкодивший мальчишка, поплелся в ванную. Она с ужасом прислушивалась к его шагам по лестнице наверх; он страшно исхудал, но это даже и к лучшему: он помолодел.
Сгорая от стыда от своих подозрений, она услышала, как захлопнулась дверь в ванную и опрометью кинулась наверх, в детскую. Эми спала там, куда она ее и положила. Она не верила, что Питер может причинить ей вред, и все же… ведь он явно на грани нервного срыва.
Она быстро накрыла на стол, нарезала хлеб, сыр, поставила маринованные огурчики. Эми проснулась и удивленно озиралась, не видя своей кроватки. Она было захныкала, но Мэг взяла ее на руки и, усадив на колени, покормила, и тогда Эми завела одну из своих сопрановых партий и все еще пела лунную песенку, когда вошел Питер.
Он подчинился тому, что его отвергли. На Эми он едва взглянул, и она, казалось, почувствовала его недомогание и уткнулась матери в плечо, оборвав свою песенку.
Мэг предложила:
– Ты бы поел, Питер. Обычно мы с малышкой уходим на прогулку до возвращения детей из школы, но сегодня я задержусь, так что вы сможете встретиться и пообщаться наедине.
– Нет! – Он вскинул глаза, явно встревоженный. – Не могу я встретиться с ними, Мэг! Посмотри на меня! Это невозможно!
Она не стала спорить.
– Тогда что же ты собираешься делать?
– Я думал… – Внезапно он качнулся к ней, и Эми захныкала и прижалась к матери.
Мэг встала и принялась укачивать ее.
– Любимая, не бросай меня, пожалуйста – не бросай меня! Только не сейчас!
– Питер, я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказала или сделала… – Эми начала испуганно вскрикивать. Мэг поднялась и начала ее укачивать. – Это твой дом. И раньше завтрашнего утра я не могу его покинуть. Почему ты не можешь…
– Потому что, пока мы не станем жить тут вместе – по-настоящему вместе, – я не смогу жить! Ты разве не понимаешь, Мэг? Я должен быть с тобой. А ты должна быть со мной. Это единственный выход!
– Питер, мы уже все сказали друг другу. Нет никакого выхода…
– Нет, есть! Миранда уже поступала так! И ты сможешь! Никто же не отличит вас друг от друга.
Эми расплакалась, и Мэг испуганно спросила:
– И что ты предлагаешь?
– Скажем детям, что мы вернулись вместе, Мэг. Правда. Пожалуйста! Я плохо себя чувствую, поэтому ты отправила меня в постель. Ты сможешь рассказать им о спектакле – думаю, что это «Буря», или «Сон в летнюю ночь», или что-то в этом роде! Сделай вид, что ты Миранда, любимая моя. Останься со мной. Никто же никогда не узнает! И Миранда согласится на это – в конце концов, справедливость только восторжествует!
Питер бессвязно пробормотал все это, и Эми принялась кричать. Мэг поднесла ее к окну, показывая ей клумбы карликовых тюльпанов, расцветающих каждую весну. Постепенно малышка успокоилась и принялась сосать свои крошечные пальчики, все еще всхлипывая.
– Ты и в самом деле безумен, Питер, – сказала Мэг. – То, что ты предлагаешь, – это бред больного воображения. И если уж ты заговорил о справедливости, то вспомни-ка лучше обо всех тринадцати прошедших годах. Питер, когда ты обо всем здраво подумаешь, ты поймешь… Несмотря на все, что случилось, ты любишь Миранду.
– Но Миранда не любит меня! А ты любишь! – Он согнулся над тарелкой с хлебом и сыром. – Ведь ты любишь меня, а, Мэг?
– Не знаю. – Она вспомнила, что говорила Эми. – Возможно, я вообще не знаю, что такое любовь. Тогда… той ночью… когда мы были вместе… что это было, любовь? Или это была злость на Миранду за то, что она растоптала что-то очень дорогое? Если бы я тогда не оказалась рядом, Питер, ты мог бы пойти к ней, помочь ей…
– Но если ты меня не любишь, если меня не любит Миранда, тогда зачем я это сделал?
Она медленно приблизилась к столу и села напротив него.
