Беспомощно пожав плечами, Браумин осторожно взялся за ручку двери и глубоко вздохнул, не в силах справиться с разыгравшимся воображением, рисующим перед ним образ разгневанного отца Маркворта в сопровождении целого отряда вооруженных людей, которые должны доставить его в судилище. В конце концов он умудрился справиться с собой, слегка приоткрыл дверь, и, хотя не увидел ни Маркворта, ни палачей, сердце у него екнуло.
— Позволь мне войти, — негромко сказал Фрэнсис.
— Я занят, — ответил Браумин.
Фрэнсис усмехнулся.
— Чем бы ты ни занимался, я уверен, что мое дело важнее. — С этими словами он толкнул дверь. Браумин навалился на нее плечом.
— Уверяю тебя, нам нечего обсуждать, мой добрый брат. — Браумин попытался закрыть дверь, но Фрэнсис вставил в щель ногу. — Мой добрый брат, я правда ужасно занят.
— Готовишься к следующей встрече? — спросил Фрэнсис.
— Точнее говоря, к молитве.
— К богохульству, ты имеешь в виду, — сурово заявил Фрэнсис. — Если ты предпочитаешь обсуждать со мной этот предмет в коридоре, — он возвысил голос, — тогда что же… Ты заинтересован в сохранении тайны, не я.
Браумин широко распахнул дверь и сделал шаг в сторону, пропуская Фрэнсиса. Выглянул в коридор, убедился, что тот пуст, закрыл дверь, повернулся и увидел, что Фрэнсис и Виссенти стоят, в упор глядя друг на друга. Виссенти напоминал загнанного в угол зверя; в какой-то момент у Браумина даже возникло чувство, что от страха он может броситься на Фрэнсиса. Однако вместо этого Виссенти отвернулся, не выдержав пристального взгляда; руки у него дрожали.
— Что-то в последнее время как у меня с кем-нибудь встреча, так и ты тут как тут. — Браумин сознательно постарался отвлечь внимание Фрэнсиса от Виссенти. — Другой, менее доверчивый, чем я, мог бы подумать, что ты за мной приглядываешь.
— Другой, более мудрый, чем ты, мог бы понять, что за тобой необходимо приглядывать, — ответил Фрэнсис.
— И кто же этот умник?
— У меня, во всяком случае, хватает ума не заводить еретических разговоров в подвалах Санта- Мер-Абель.
— Все, что я говорил, чистая правда. — Браумин оскалился и сделал угрожающий шаг вперед.
— Все, что ты говорил, грязная ложь, — возразил Фрэнсис, не сдвинувшись ни на дюйм.
Внезапно Виссенти подскочил к Фрэнсису и встал рядом с ним, очень близко, так что тот оказался как бы зажат между ним и Браумином, причем выражение их лиц и позы ничего хорошего не предвещали.
Однако Фрэнсиса это, похоже, нимало не обеспокоило.
— Я пришел сюда не для того, чтобы вести теологические диспуты, — сказал он.
— Тогда зачем? — спросил Браумин.
— Чтобы предостеречь тебя, — ответил Фрэнсис. — Мне известно о ваших сборищах, посвященных памяти еретика Джоджонаха и Эвелина Десбриса.
— Он не еретик! — взвизгнул Виссенти.
Фрэнсис не обратил на него ни малейшего внимания.
— И отцу-настоятелю тоже известно о вас. Очень скоро он займется вами вплотную и уничтожит, как Джоджонаха.
— Без сомнения, используя сведения, полученные от преданного своему долгу брата Фрэнсиса, — заметил Браумин.
Фрэнсис тяжело вздохнул.
— Если бы ты только знал, каким могуществом он обладает! Неужели ты всерьез полагаешь, что отцу Маркворту требуется моя помощь?
— Почему ты говоришь нам все это? — спросил Браумин. — Почему просто не пришел сюда с охранниками отца-настоятеля, чтобы арестовать меня? Тогда, может, Маркворт позволил бы тебе первому поднести раскаленную головню к моим ногам.
На лице Фрэнсиса возникло такое странное выражение, что Браумин невольно остановился. Казалось, этим человеком внезапно овладела ужасная слабость, в глазах появилось недоуменное и в то же время отсутствующее выражение.
Спустя некоторое время Фрэнсис снова смог сосредоточиться на Браумине и сказал с пугающей серьезностью:
— Отец-настоятель вот-вот доберется до вас. Поверьте, это правда! Он готовится к тому, чтобы заняться разбором вашего дела. И поскольку никто из вас не имеет ранга магистра, все будет происходить здесь, в Санта-Мер-Абель, и благословения остальных аббатов не потребуется. Вы пропали.
— Мы не еретики, — стиснув зубы, ответил Браумин.
— Это не имеет ровно никакого значения. У отца-настоятеля хватит доказательств, а если нет, он их без труда сфабрикует.
— Ты хоть сам понимаешь, что говоришь? — воскликнул Браумин. — В таком случае, о какой справедливости в нашем ордене может идти речь?
Фрэнсис стоял, глядя прямо на него и никак не реагируя.
— Тогда мы обречены, — жалобно проскулил Виссенти и посмотрел на Браумина, надеясь услышать слова опровержения, но тому нечего было сказать.
— Может быть, есть и другой путь, — заявил Фрэнсис.
Лицо Браумина окаменело. Он подумал, что речь идет о том, чтобы открыто отречься от еретиков Джоджонаха и Эвелина, преклонить колена перед могущественным Марквортом и умолять его о прощении. Может быть, для Виссенти этот путь и годился; а может, и не только для него одного.
Браумин закрыл глаза и попытался справиться с возмущением, направленным против тех, кого он считал товарищами. Даже если они предпочтут умолять Маркворта о милосердии, словами или действиями еще больше отягощая его, Браумина, участь, он не будет осуждать их.
Но не станет поступать так, как они. Для себя Браумин решил окончательно и бесповоротно, что примет любое наказание, даже смерть на костре, но не отречется от принципов, которых придерживался Эвелин Десбрис, и не скажет ни одного худого слова о своем наставнике Джоджонахе.
И тут Фрэнсис сумел застать его врасплох.
— Я выведу вас из Санта-Мер-Абель, — предложил он. — Вы сможете сбежать и спрятаться.
— Ты готов помочь нам? — недоверчиво спросил Виссенти. — Ты понял, что истина на нашей стороне, брат Фрэнсис?
— Нет, — ответил Браумин, не дав Фрэнсису и рта раскрыть и с любопытством глядя на него. — Нет, он не проникся нашими убеждениями.
— Да, я считаю тебя еретиком, — не стал возражать Фрэнсис.
— Тогда почему ты готов помочь нам? — спросил Браумин. — Почему предлагаешь вывести нас за пределы Санта-Мер-Абель, если, с твоей точки зрения, мы представляем угрозу для тебя и твоего возлюбленного отца Маркворта? — Интересно, подумал он, известно ли отцу-настоятелю об этом визите Фрэнсиса? А что, если он сам послал его сюда, чтобы таким образом избавиться от заговорщиков? — Ты опасаешься нежелательной реакции изнутри церкви и за ее пределами, если мы пятеро, как перед этим Джоджонах, будем сожжены? Или, может, ты не уверен, что Маркворту так уж легко удастся провернуть это дело? — Фрэнсис медленно, с мрачным видом покачал головой, но Браумина это не остановило. — Значит, ты хочешь, чтобы мы ушли и тем самым разорвали всякую связь с церковью.
— Ты не знаешь истинного положения дел, брат, — ответил Фрэнсис. — Ты переоцениваешь негативную реакцию простого народа на ужасную казнь Джоджонаха. Многие, бывшие свидетелями сожжения этого еретика, до сих пор вспоминают это событие, захлебываясь от восторга.
— Не смей называть его еретиком! — воскликнул Виссенти.
— Их не слишком-то огорчил этот спектакль, — не обращая на него внимания, продолжал Фрэнсис. — Им довольно скучно живется, и они совсем не против стать свидетелями еще чего-нибудь в этом роде. Что же касается других аббатов, то им сейчас не до нас: слишком много дел, связанных с послевоенной
