— Потому что, дети, кажется, наша песня уже спета! — грустно отозвался Янес. — И мой запас сигар тоже подходит к концу.
Помолчав минуту, Дарма ответила тихим, но решительным голосом:
— Когда придет час гибели для моих близких, он будет и моим смертным часом.
—А что ты скажешь, Сурама? — дотронулся Янес до руки Сурамы. Странный огонь блеснул в глазах индуски.
— Я? — сказала она страстно. — Я люблю тебя, ты мой господин, и я хочу лишь умереть рядом с тобой.
Янес вздохнул. Потом он тряхнул головой:
— Нет, так не пойдет. Ты молода, я уже старик. И тебе, Дарма, нет нужды погибать. Ваша жизнь, дети, впереди. Последние запасы угля мы можем израсходовать, чтобы доставить вас обеих до берегов Малакки…
— Я умру, но не разлучусь с отцом! — сказала Дарма.
— А я не отойду от тебя, мой владыка! — в унисон произнесла Сурама. — Твоя смерть — моя смерть.
Положив одну руку на плечо Сурамы, а другую — Дармы, Янес сказал:
— Хорошо, Сурама. Ты останешься со мной. Но ты, Дарма? Подумай, дитя. Сэр Морленд любит тебя. Ты встретишься с ним…
— Он забыл, забыл меня! — вздохнула Дарма.
Все трое стояли молча. Потом Янес опять упрямо тряхнул головой.
— А, к дьяволу все! У меня еще есть сигары. И, наконец, разве мы уже побеждены? Кто знает то, чего никто не знает? Поживем — увидим.
XVI. Сын Суйод-хана
Озабоченный тем, что запасы угля кончаются, Сандакан принял героическое решение: возле острова Гайя должны были находиться прао, отосланные туда в начале кампании с немногими беглецами с Мопрачема. Эти суда, снабженные, правда, устарелой, но многочисленной артиллерией, могли оказать некоторую поддержку в случае сражения с неприятельскими эскадрами. Мало того, большинство из них можно было разослать под видом простых торговых судов на поиски угля и даже направить в порт Бруней. Никто не заподозрил бы их в связи с Сандаканом.
Оставалось выяснить вопрос: удастся ли провести крейсер незамеченным до условного пункта, не напоровшись на эскадру Саравака или английские крейсеры?
Утром того дня, когда «Властитель океана» направился к острову Гайя, по его курсу прошла китайская джонка, и от экипажа этого суденышка Сандакан узнал, что джонка не встречала на своем пути боевых судов. Мало того, китайцы уверяли, что нет ни единого военного судна ни в водах Лабуана, ни даже у берегов Саравака.
Однако, когда «Властитель океана» находился от острова Гайя всего в двухстах милях, другой встреченный парусник оповестил их, что вчера вечером на юго-востоке были замечены два английских крейсера.
Новость была чрезвычайна важна: два крейсера могли быть только разведчиками целой боевой эскадры. Значит, надо было спасаться отсюда поспешным бегством. Но в бункерах «Властителя океана» уже почти не было угля.
С истекающим кровью сердцем Сандакан изменил курс. Но угля было уже недостаточно, чтобы судно могло пойти с максимальной скоростью, и теперь оно делало не больше двенадцати узлов.
Перед вечером крейсер стал замедлять ход, и из кочегарки донесся роковой возглас:
— Угля нет!
— Жгите все, что может гореть. Пеньку, дерево, ветчину, бочки, сало…
— Все сожжено!
— Поищите еще что-нибудь.
Принялись рубить и жечь мебель. Казалось, если бы можно было жечь бортовую обшивку, и она пошла бы в дело. Но на судне оставалась только сталь.
Когда стемнело, «Властитель океана» остановился. Топки потухли.
Это был конец.
— Ну, старый товарищ, что же мы теперь будем делать? — обратился к молча шагавшему по командному мостику Сандакану Тремаль-Наик.
— Приготовимся умирать.
— Я готов. Но ты не подумал о Дарме и Сураме?
— Вот они. Видишь?
— Кто, Сандакан?
— Наши враги.
— Как? Уже? — ахнул индус, увидев на востоке от беспомощного «Властителя океана» вспыхнувшие вдруг огоньки сигнальных фонарей нескольких быстро приближавшихся судов.
К разговаривавшим подошел Янес. Он уже видел приближение врагов, но казался совершенно спокойным.
— Близка развязка! — сказал ему Тремаль-Наик. — Но мне хотелось бы, чтобы хотя бы моя дочь и Сурама не погибли. Может быть, можно еще спустить шлюпку. Они ускользнут, пользуясь мглой.
Сандакан пожал плечами и швырнул за борт окурок своей последней сигары.
— Я уже говорил с ними. Они категорически отказываются. Они хотят до конца разделить нашу участь. И, в конце концов, может быть, так лучше?
Индус смолк. Его затуманенный взор был устремлен на ярко горевшие в небесах звезды, словно советовался с ними о судьбе дочери.
Тем временем весь экипаж «Властителя океана» занял свои места на постах в полной боевой готовности. Ни жалобы, ни крика злобы… Эти люди давно уже решили, что от гибели не уйдешь, и каждый из них сейчас думал только об одном: как бы подороже продать свою жизнь. Как бы, уходя в страну теней, увести с собой туда же побольше ненавистных врагов.
Фантастическую картину представляли сошедшиеся для последнего смертного боя враги.
Пять стальных гигантов собрались тут, словно на необозримой арене. Один — это был «Властитель океана» — стоял на месте, как бы застыв в ожидании последней роковой минуты. Четыре других, окружив его, фиксировали на нем снопы ослепительно ярких лучей электрических прожекторов, но не подходили и не начинали канонаду, ожидая рассвета. Позже, перед полуночью, когда взошла луна, убедившись, что корсар не пытается уйти, его враги и сами потушили огни, но всю ночь до утра кружились около крейсера, подходя все ближе и ближе к нему.
Тремаль-Наик, душа которого была полна страха за участь любимого ребенка, подошел перед рассветом к Сандакану.
— Ведь это те самые крейсеры, — сказал он, — от которых мы тогда ушли в водах Саравака?
— Да! — ответил Сандакан коротко. — Но теперь мы не можем уйти.
— А что же будем делать? Кажется, их артиллерия сильнее нашей?
— Порознь — нет. А вместе у всех четырех, разумеется, почти в четыре раза сильнее.
— Значит, это смерть?
— Для нас — да! — ответил Сандакан спокойно.
— Почему ты отделяешь меня от себя?
— Потому что если сейчас мы спустим шлюпку, ты сядешь туда, взяв с собой твою дочь и Сураму.
— И что дальше?
— Ты подойдешь к любому из этих крейсеров, и я уверен, что вас пощадят.
— Ты сошел с ума, Сандакан? — воскликнул индус. — Всю жизнь я был твоим другом. И ты считаешь меня способным на такую низость? Нет, я не покину вас.
— Я должен, однако, сказать тебе то, что раньше не считал нужным говорить. Выслушай терпеливо, и тогда решай, что делать, и как ты решишь, так и поступай. Дело в том, что твоя дочь любит сэра Морленда. Он влюблен в твою дочь. Нет сомнения, что девушку ждет счастье, тогда как здесь — гибель. Но она не хочет уходить от тебя. Значит, ты должен покинуть нас ради твоего собственного ребенка, и ни я, ни Янес
