не будем смотреть на это как на измену нашей дружбе, нашему братству.
— А Дарма? Она вам сказала, что действительно согласна уйти от вас, если уйду я? — со странным выражением спросил индус, дрожа всем телом.
Янес и Сандакан переглянулись.
Потом Янес поднял голову.
— Нет, я не могу солгать! — сказал он хрипло. — Твоя дочь сошла сума.
— То есть?
— Она хочет разделить нашу участь.
Торжествующий крик сорвался с уст индуса, и страстным жестом он поднял обе руки к небу:
— Слава богам старой Индии. У моей дочери в жилах моя кровь. Мы останемся!
Сандакан и Янес молчали. И вдруг Янес хлопнул себя по лбу.
— О, Юпитер, Магомет, Будда, Шива! — сказал он. — Какой идиот! Одно утешение: ты, Сандакан, еще глупее меня.
— Что такое? — нахмурился Сандакан.
— Да, да. Ведь мы с тобой забыли…
— Что?
— Демона Войны! Мистера О'Брайенна! Его чудесный аппарат!
Он, как оглушенный, бросился бежать в каюту, в которой с момента своего появления на борту «Властителя океана» изобретатель проживал на положении пленника, лишь изредка выпускаемого на палубу.
— Разбудить чудака! — скомандовал он часовому.
— Да он не спит! — отозвался часовой.
Янес бурей ворвался в каюту ученого. Тот спокойно сидел на своей койке, погруженный в какие-то размышления.
— Каким ветром занесло вас сюда, мистер де Гомейра? — спросил О'Брайенн, поднимая голову.
— Слушайте! Есть возможность…
— Испытать на практике мое изобретение? Я готов. Прикажите отнести на палубу вот этот аппарат, но только осторожно.
Янес приостановился.
— Хорошо! — сказал он. — Вы взорвете пороховые погреба англичан.
— Мне все равно, чьи. Я хочу только доказать, что умею делать это! — равнодушно отозвался изобретатель.
— А если… а если вы взорвете наш корабль?
— И себя тоже? — улыбнулся ученый. — Но ведь тогда мир ничего не узнает обо мне и о моем великом изобретении. Я думал, вы лучше знаете мир изобретателей. Я взорву земной шар, но только тогда, когда мое изобретение будет уже общим достоянием. Но довольно. Сейчас самый удобный момент, чтобы произвести эксперимент. Он обещает быть очень интересным. Кстати, кажется, море спокойно.
И изобретатель ровным шагом направился на палубу. Два матроса вынесли и поставили на выбранном им месте ящики, содержащие таинственный аппарат, в чудесную силу которого изобретатель так пламенно верил.
Разумеется, на крейсере не было ни единого человека, который не слыхал бы о чудесном аппарате О'Брайенна, однако, несмотря на подтверждения Харварда, никто не хотел верить в возможность производить взрыв на расстоянии. Но теперь, когда пришел роковой час последнего боя и «Властитель океана» оказался беспомощным лицом к лицу с четырьмя подстерегавшими его врагами, все, до последнего человека, с глубочайшим вниманием глядели на ученого. Эти осужденные на гибель люди словно ждали от него спасения. А он медленно и методично расставлял на палубе какие-то банки, соединенные металлическими прутьями, какие-то валики, обмотанные проволокой, прутья с металлическими шариками на конце.
— Готово! — сказал он. — Сейчас я взорву любой из этих крейсеров. Укажите, с которого начинать.
Ему была предоставлена возможность самостоятельного выбора, и он остановился на ближайшем к «Властителю океана» судне.
Это был наименьший по величине из всех четырех крейсер, но, по-видимому, несущий самую мощную артиллерию. Он кружился около корабля корсаров, словно стремясь вывести его экипаж из терпения, на расстоянии всего около полутора миль. По временам и это расстояние сокращалось, когда английское судно меняло курс и, поворачиваясь, описывало, дугу.
Выждав несколько мгновений, О'Брайенн сказал:
— Внимание! Он поворачивает. Сейчас… он взорван.
С этими словами ученый нажал какую-то кнопку и перевел небольшой рычаг. И почти в то же мгновение огромный столб огня и дыма поднялся на том месте, где английский крейсер, поворачивая, стоял боком к «Властителю океана».
Взрывом несчастное судно разорвало почти пополам, и оно, перевернувшись, тонуло с поразительной быстротой на виду изумленных, не веривших своим глазам зрителей.
Но в ту же минуту, когда туча обломков взорванного крейсера падала обратно в воду, с другого судна вражеской эскадры вырвался огненный сноп, и граната ударилась о палубу «Властителя океана». Она упала и взорвалась на том самом месте, где О'Брайенн, не отвлекаясь, чтобы поглядеть на картину взрыва, вновь возился над своим ужасным аппаратом. Тело изобретателя силой взрыва швырнуло к ногам Янеса.
— Доктора! — крикнул португалец, подхватывая О'Брайенна.
— Мой… мой… аппа… рат! — пробормотал О'Брайенн потухающим голосом, протягивая руки к тому месту, где мгновение назад стояла страшная машина. Но там валялась только безобразная груда обломков: английская граната вдребезги разнесла изобретение О'Брайенна.
— Мистер О'Брайенн! — крикнул Янес, поддерживая голову изобретателя. Он видел, как из пронизанной осколками груди несчастного ученого лилась потоками кровь.
— Кончен… опыт! — прохрипел О'Брайенн. — Но… он удался! Затем его бледные губы сомкнулись, глаза потухли. О'Брайенн был мертв. Война погубила «Демона „Войны“ и его ужасное изобретение.
— Первая жертва! — пробормотал Янес, отходя от трупа. Машинально он пошарил в карманах куртки, ища сигары. Но увы… Карманы были пусты.
— Дарма! Сурама! Тремаль-Наик! — звал Сандакан. — В броневую рубку. Канониры! Пали! Мы покажем врагам, как умеют умирать те, кому свобода дороже жизни.
Светало. На горизонте уже появились алые полосы зари. Миг — и брызнуло мириадами золотых лучей поднимающееся солнце.
На самом большом из крейсеров англичане подняли сигнал, приглашавший «Властителя океана» сдаться. В ответ Сандакан поднял свой боевой флаг, и знамя вольного и гордого Мопрачема еще раз взвилось над осужденным на гибель, но не желающим сдаваться судном последних «детей Мопрачема».
Можно было ожидать, что неприятель тотчас же откроет огонь. Но на флагманском судне англичан опять замелькали пестрые сигнальные флаги, говорившие: «Пришлите сюда обеих женщин. Сэр Морленд отвечает честью за их жизнь».
— Ага! Так он здесь! — пробормотал Янес. — Тем лучше. Теперь я уже не буду щадить его. Умирать, так умирать вместе. Тем более, что из-за этого дьявола я лишен утешения умереть с сигарой в зубах.
Однако Сандакан медлил с ответом на сигнал Морленда. У него еще раз мелькнула надежда, что, может быть, девушки предпочтут жизнь смерти, и он вызвал их из броневой рубки, чтобы сообщить о предложении Морленда. Но опять получил тот же ответ:
— Никогда! Мы хотим умереть! — сказали обе девушки. Одна — тихо, но решительно, другая — звенящим какой-то нечеловеческой радостью голосом. Это была Сурама. Она покинула свое место в рубке, чтобы остаться рядом с Янесом.
— Подумайте еще раз! — сказал Сандакан. Но девушки не отвечали.
— Передать наше решение! — распорядился Сандакан.
— Они опять что-то сигнализируют! — отметил подъем новых флагов Янес.
Действительно, почти одновременно на грот-мачтах крейсеров взвились черные флаги. Когда утренний
