Капитан и маленький китаец, часа четыре назад вернувшиеся из своей разведки, собрались уже покинуть гостиницу и идти на розыски пропавших товарищей, как беглецы наконец явились. Нечего и говорить, как удивились капитан и китаец, видя прибывших друзей такими истерзанными, бледными и изнуренными, в разорванной одежде, без шляп и без кос, с ножками от столов в руках.
— Великий Боже! — спросил изумленный капитан. — Откуда вы?
— С улицы, — спокойно отвечал американец.
— В таком виде?
— В таком виде.
— Вы что же, несчастные, опять дрались?!
— Мы? Напротив! Это китайцы нас преследовали и били.
— Где же вы были?
— Сначала в кабаке. Мы хотели напоить одного китайца, но этот человек оказался настоящей губкой, и мы опьянели раньше его.
— Так что вы ничего не узнали?
— Разумеется. Я же вам говорю, что мы были пьяны, сильно пьяны, и в таком состоянии, конечно, ничего не могли узнать. Может быть, бездельник и говорил, может быть, даже и во всем признался, но я ничего не помню, да не думаю, чтобы и Казимир помнил что-нибудь.
— А после этого вы затеяли драку?
— Мы? Нет; первыми начали китайцы, которые на нас напали на улице, вероятно с целью ограбить. Но, клянусь вам, злодеи поплатились и понесли жестокое наказание: на мою долю пришлось около двадцати желтых рож, да, думаю, столько же изувечил и Казимир.
— Я напрасно отпустил вас одних. Я должен был ожидать, что вы учините какое-нибудь побоище.
— Клянусь вам, что первыми начали китайцы.
— Вы или китайцы, все равно. Поговорим о священном мече.
— О! — воскликнул американец. — Разве вы его уже нашли?
— Нашел? Нет; но я знаю, где он находится.
— Говорите скорей!
— Слушайте меня, Джеймс.
— Я весь обратился в слух.
— Сегодня утром в одном загородном кабачке мы допрашивали трех человек: горожанина, солдата и капитана джонки.
— Вы их напоили?
— Само собой разумеется.
— Что же они вам сказали?
— Горожанин сказал нам, что священный меч Будды был украден около 1790 года шайкой воров, а потом продан бирманскому королю.
— Бирманскому королю!
— Да, Джеймс.
— Где же он его спрятал?
— В Амарапуре, столице королевства. Солдат, напротив, говорил, что меч был приобретен пегуанским князем, который и велел спрятать его в великой пагоде Швемадо.
— Черт возьми! Еще немного, и нам придется отправиться в Индию.
— Вовсе нет; по словам капитана, мечом владеют бонзы Юаньяна, которые и спрятали его в одном из своих храмов.
— А вам известно, в каком?
— Да, и мы его уже осмотрели. Меч должен быть спрятан в животе серебряного позолоченного идола.
— Видели вы этого идола?
— Да, Джеймс.
— Храм этот обитаем?
— Да, там живут бонзы.
— Мы их всех передушим. За это я берусь.
— Чтобы нас забрали всех четверых?
— Как же мы туда проберемся?
— Пробьем крышу. Потом по веревкам спустимся вниз.
— А бонзы?
— По ночам они не сторожат.
— А когда мы попытаем счастья?
— Нынешней ночью. Все уже готово.
— Не слишком ли вы спешите, Джорджио?
— Что делать, надо торопиться. Я и так боюсь, что уже кое-что известно о нашем приезде и наших розысках. Мы купили четыре новых лошади, которые ждут нас во дворе, нагруженные съестными припасами и амуницией для длительного путешествия; кроме того, мы запаслись веревками, фонарями и всеми необходимыми инструментами. Остается только заплатить по счету и ехать.
— А если меча там не окажется? — спросил поляк.
— Мы будем продолжать наше путешествие и розыски до самой Амарапуры.
— А если его и в Амарапуре не окажется?.. — спросил американец.
— Тогда мы направимся к пагоде Швемадо.
— Я везде готов за вами следовать, Джорджио.
— Знаю, Джеймс, и благодарю вас за это. В путь, друзья, и да поможет нам Бог!
Друзья позвали хозяина, заплатили ему по-княжески и вышли во двор. Четыре сильные лошади, нагруженные провизией, амуницией, оружием, веревками и одеждой, были готовы к отъезду.
Путешественники вскочили в седла и направились по широкой улице, которая тянулась от одних городских ворот до других, как бы разделяя город на две половины.
Ночь была довольно темна, и все небо покрыто большими тучами. Не слышно было ни малейшего шума, за исключением дикого визга тысячи флюгерков, колеблемых ветром, и глухого рокота реки.
Около полуночи, проехав несколько совершенно пустынных переулков, всадники очутились на широкой площади, посреди которой уединенно возвышался гигантский храм, окруженный тяжелыми колоннами, балюстрадами и лестницами, с вершиной, украшенной маленькими идолами из желтого фарфора, железными флагами, змеями из голубого фарфора и тонкими, довольно высокими башнями.
— Мы приехали, — сказал капитан, соскакивая с лошади.
— Это и есть тот самый храм? — спросил американец, осматриваясь, чтобы удостовериться, что никто за ними не подглядывает.
— Да, Джеймс.
— Кто полезет наверх?
— Я, вы и Мин Си. А ты, Казимир, отведи лошадей за эту группу деревьев и жди нас там.
Нельзя было терять ни минуты. Едва только сдали лошадей поляку, как Мин Си, помогая себе руками и ногами, отважно начал взбираться на крышу храма. Добравшись туда, он развязал обмотанную вокруг туловища веревку и прикрепил один ее конец к одной из башенок, а другой бросил своим спутникам.
Американец и капитан в две минуты очутились на крыше. Присоединившись к товарищу, они сняли с себя башмаки и лихорадочно принялись за работу, прокладывая путь между черепицами и стараясь производить как можно меньше шуму.
— Стой! — сказал китаец, пройдя несколько шагов.
— Что там такое? — спросил американец.
— Небольшое отверстие.
— Через это отверстие в храм проникает свет, — проговорил капитан. — Оно находится как раз над головой большого идола.
— Вы уверены в этом? — спросил Корсан.
— Я его рассматривал сегодня утром.
