— Он так любил тебя? — опять задал вопрос юный фараон. Нефер склонила свою прелестную головку.
— И он ушел добывать эти сокровища! — продолжала она. — И, уходя, он сказал мне: «Жди, я вернусь! Я привезу груды золота, навербую сотни и тысячи храбрецов, и тогда мы поплывем по Нилу в страну твоих предков, Нефер, и изгоним оттуда завладевших краем воинов Пепи, и восстановим разрушенные города. Тогда ты будешь царицей, Нефер!» И он ушел, туда, на остров призраков, на остров сокровищ.
— И там погиб? И ты не видела его никогда больше?
— Нет. Я увидела его. Но он уже не видел меня!
— Он был мертв?
— Нет, он был слеп! Но слушай. Я расскажу то, что узнала от него раньше, чем навеки смежил он свои невидящие очи. — И она продолжала:
— Таинственный остров был пуст, как будто покинут всеми — и людьми, и призраками, — когда смелый пловец причалил к его берегам свой утлый челн и ступил на мшистую гранитную лестницу, ведущую к казавшемуся полуразрушенным храму нубийских владык.
Он добрался до самого сердца развалин, до дивного храма со стенами, украшенными резными изваяниями, язык которых был непонятен смелому рыбаку. Он проник через полные мглы коридоры и очутился в обширной зале, где только эхо гулко отвечало на его Дерзкий зов.
И вот, зала вдруг оказалась залита светом, как потоком солнечных лучей. Она оказалась переполненной бесшумно, словно призраки, двигавшимися людьми в странных одеяниях. Юноша остановился как вкопанный. Его ноги приросли к полу, его рука, державшая наготове кинжал, бессильно повисла, и глаза были прикованы к одной фигуре, стоявшей перед ним на ступенях возвышения, которое напоминало жертвенник среди колонн.
«О, богиня!» — пролепетал он и упал на колени.
Перед ним стояла, устремив на него пылающий взор, женщина неземной красоты. Полупрозрачные одежды облекали ее стройное тело. Огромные драгоценные камни сверкали ослепительным блеском на ее благородном челе и мраморной груди.
«Зачем пришел ты сюда, смертный?» — надменным голосом произнесла она, обращаясь к юноше.
«Поклониться тебе, о богиня, — ответил он трепетным голосом. — Поклониться тебе и умереть у ног твоих, если тебе это будет угодно!»
Ясная улыбка появилась на прелестных устах женщины. Серебристый смех прозвучал под гранитными сводами.
«Твои уста осквернены ложью, о дерзкий! — сказала она. — Я знаю цель твоего посещения. Ты поклялся девушке украсть и швырнуть к ее ногам сокровища храма! Ты шел сюда, гонимый двумя страстями: алчностью к золоту и любовью к невесте. А теперь…»
«А теперь я отрекаюсь от моей невесты! Мне не нужно все золото мира! — пылко ответил рыбак, простирая руки. — Я ведь не знал тебя, о моя богиня! Я был слепым, я был безумцем!»
«Но ты не видел еще тех сокровищ, которых жаждала душа твоя. Посмотри сначала на них! Может быть, твое „безумие“, как ты называешь, еще вернется к тебе».
И по знаку ее рабы сыпали прямо на мраморные плиты пола у ног юноши груды золота. Но он не глядел на золото: он глядел на стоявшую перед ним во всем блеске красоты своей молодую женщину. Они принесли вычеканенные из драгоценной бронзы и серебра сосуды, ларцы, ящики и открыли их. Там грудой лежали драгоценные камни, равных которым по красоте не знает свет. Как чешуя неведомой рыбы — морской царицы, светился мягким светом прекрасный жемчуг. Словно капли крови рдели рубины. И сверкали всеми цветами радуги, будто капельки росы, отражая свет солнца, алмазы.
Но очарованный юноша не видел всех этих сокровищ: он видел только очи красавицы. И когда подали ему огромный сосуд, доверху наполненный драгоценными камнями, он одним взмахом сильных рук высыпал его ценное содержимое к ногам той, которая взяла его душу.
И опять засмеялась она серебристым смехом. А потом прозвучали ее слова:
«Да будет так, как ты хочешь! То, что ты предпочел мою красоту этим сокровищам, спасло тебе жизнь. Иди же, плыви домой! Через три дня в полночь ты вернешься сюда, и мы не разлучимся больше никогда».
И, повинуясь ее приказанию, он побрел к выходу из храма царей Нубии.
— Он вернулся к тебе? — спросил Меренра, с жадным вниманием слушавший рассказ Нефер.
— Да, он возвратился ко мне! — ответила чародейка. — Но слушай. Он уже готов был отчалить свой челн, как чьи-то сильные руки схватили его и свалили. Его окружали седобородые жрецы храма. Один держал в руках раскаленный медный прут.
«Ты хотел всегда видеть нашу царевну? — сказал он злобно. — Хорошо же! Твое желание будет исполнено! Ничей образ не затемнит теперь в твоем воображении черты ее божественного лица!»
И раскаленный бронзовый прут вонзился сначала в правый, потом в левый глаз несчастного.
А потом те же сильные руки развязали его, подняли и бросили в лодку. И когда плывшие по Нилу торговцы амфорами, знавшие его, подобрали его челн, беспомощно несшийся по течению, они нашли на дне челна безумца, бредившего прекрасной царевной, проклинавшего злых жрецов, молившего богов вернуть ему зрение. И вот, он, мой жених, вернулся ко мне. Вернулся слепым, вернулся безумным.
— Что было дальше? Говори же, Нефер.
— Он умер. А я… я поклялась отомстить тем, кто погубил его.
— Но… они в союзе с духами!
— Мои чары сильнее их, мой гнев могущественнее их!
— Я… я пойду с тобой, Нефер, в этот храм! — пылко воскликнул юноша.
— Хорошо! — ответила, задумчиво глядя вдаль, чародейка.
— Ты слышишь? — сказал в это время Оунис молчаливому Ато.
— Верно, на острове поселилась какая-нибудь секта приверженцев неведомого нам, вымирающего культа.
— Не в том дело! — нетерпеливо отозвался Оунис — Важно то, что в храме действительно могут оказаться сокровища. И важно, чтобы ими не завладели посланцы Пепи, уже истощившего, как я знаю, государственную казну. Мы должны опередить их. Наших спутников будет, должно быть, достаточно для того, чтобы разогнать всех этих жрецов и алией, разыгрывающих роль царевен, и завладеть драгоценностями. Я решил отыскать этот таинственный остров. Нефер знает его.
— Как ты решишь, так и будет! — бесстрастно ответил Ато.
IX. Заговор
День клонился к вечеру, а ветер с севера, мешавший барке Меренра спускаться вниз по течению, все еще не унимался, и по поверхности Нила бежали короткие сердитые волны мутно-зеленого цвета с жемчужными пенистыми гребнями. Эти волны разбивались с неумолчным рокотом о грудь барки и лизали ее крутые борта; но качка была почти неощутима, так что ничто не мешало пассажирам судна весь этот день провести на палубе.
Ато и Оунис совещались, обсуждая, какие предосторожности надлежит предпринять для обеспечения успеха предполагаемой экспедиции на Остров Теней. Нефер и Меренра бодрствовали, оглядывая жадным взором впервые увиденные ими берега этой части Нила.
— Ого! Славную добычу заполучил толстый соук! Должно быть, он — царь над другими амфибиями и потому выбирает себе царские кусочки! — засмеялся один из гребцов, показывая рукой в сторону близкого берега. В то же мгновение до слуха Меренра, глядевшего в другую сторону, донесся странный звук: жалобно ревело какое-то, должно быть очень большое животное, но его голос звучал очень глухо.
— Что такое? Что случилось? — заинтересовался юноша.
— Крокодил схватил за морду неосторожно подошедшего слишком близко к омуту верблюда и увлек его в воду! — коротко ответил Оунис, бросив мимолетный взор на разыгравшуюся сцену.
Эта сцена живо напомнила Меренра другую: как он спас от нападения такой же гадины ту женщину, которая потеряла потом на прибрежном песке золотой урей, мистический символ принадлежности к роду фараона. И он с невольной гордостью сказал Нефер:
— Я боролся с соуком, большим, чем этот вор верблюдов, я убил его мечом и вырвал у него его добычу. Но та добыча действительно была царственной добычей!
