Профессор Кошарски всегда, сколько себя помнил, предпочитал в самолетах спать, поскольку в полностью компьютеризированный век работать на компьютерах в воздухе запрещалось, а больше в самолете заняться было нечем. Сон же в такой ситуации был лучшим времяпрепровождением и к тому же сильно сокращал утомительный полет. Но в этот раз Кошарски уснуть никак не мог. Старший агент ЦРУ Джон Джонс, устроившийся рядом, заснул сразу после взлета, и ему можно было только позавидовать. Говорят, что хорошо спят люди с чистой совестью. Фил к этому обычно добавлял, что люди вообще без совести спят еще лучше. Джона Джонса, хотя бы в силу его профессионального статуса, профессор отнес бы ко второй категории. Тем не менее, о категориях сонливых людей не задумываясь, Джон Джонс спал. А Фил Кошарски, кресло которого располагалось рядом с иллюминатором, долго смотрел через двойное крепкое стекло на океан, который распростерся под крыльями. Разглядывал суда, спешащие к какому-то порту или, наоборот, из этого порта в другой, по другую, может быть, сторону океана или же вообще в другой океан. И странно было думать о том, что не знаешь даже, в какой порт эти суда спешат и из какого выходят в плавание. Джон Джонс не посчитал нужным поставить в известность Кошарски, куда они прилетели изначально и откуда вылетели дальше. Единственное, что он сообщил, куда должны прилететь в конце концов – в Польшу, хотя, скорее всего, с какой-то промежуточной стоянкой на дозаправку самолета. Расстояние слишком велико, чтобы лететь напрямую.
Итак, дорога в небесах пролегала в Польшу. Внизу оставался темный океан, но он быстро удалялся и округлялся с набором высоты, а потом и вовсе скрылся за слоем нижних облаков. В Польшу, на историческую родину, туда, где жили когда-то предки…
Говоря по правде, Фил Кошарски даже не знал, нужна ли американскому гражданину виза для посещения Польши, и вообще хорошо, что он взял с собой паспорт, хотя в повседневной жизни всегда обходился без него. Согласно американским законам, водительское удостоверение или страховая карточка в состоянии заменить любой паспорт и являются исчерпывающими документами, удостоверяющими личность во всех ситуациях, кроме оформления документов в банке. В Польше, слышал он, это совсем не так, хотя не знал, как и какие документы там требуется иметь при себе. Но в любом случае должны же быть хоть какие- то официальные основания для пребывания в чужой стране! Пока таких оснований для себя Кошарски не находил. Это вызывало некий дискомфорт в мыслях и создавало легкую растерянность.
Но гораздо больший дискомфорт и даже беспокойство вызывали спутники, летящие тем же рейсом. Профессор хорошо помнил, что Джон Джонс намеревался взять с собой какую-то «группу поддержки». Как он объяснил тогда, для участия в аукционе, на котором этот тип – Валерий Людвигович Майтусенко – собирался продать теоретическую документацию по русскому комплексу «Гранит». Часть материалов Кошарски видел. Но там не было главного. И над этим главным много лет бьются американские ученые, да и не только американские. Правда, когда-то, еще в начале двадцатого века, частично проблему решил Никола Тесла, но только частично. Кроме того, Тесла не имел привычки документировать свои разработки. Он все держал в собственной гениальной голове. То, что осталось после него в наследство коллегам, не создает единой картины. Вот потому и бьются многие ученые головой о стену, не зная, как отправить через пространство устойчивые пучки электромагнитных колебаний. Слухи о том, что русские физики Капица и Ландау теоретически смогли эту проблему разрешить, а потом русские же инженеры сумели применить теорию на практике, ходили давно. И даже есть косвенные данные об испытаниях комплекса «Гранит». Когда Горбачев то ли по глупости, то ли от ненависти к своей стране открыл американским ученым архивы советских физиков, там этих материалов не оказалось. Джон Джонс говорит, что, согласно данным ЦРУ, их и у русских тоже сейчас нет. Но, как оказалось, они есть у этого Майтусенко, некогда работавшего в той системе, где «Гранит» создавался. И он даже сумел в Польше построить мизерную установку, копирующую действия «Гранита» в весьма ограниченных параметрах. И выставляет на аукцион и саму установку, и свои материалы. То есть материалы русских ученых, очевидно им когда-то похищенные. И Джон Джонс пригласил профессора Кошарски выступить в качестве эксперта, способного оценить русские секретные материалы. Для этого же с ними должна была лететь и команда, которую старший агент ЦРУ назвал группой поддержки. Но сейчас с ними летела не команда, а коммандос, как легко определил Фил Кошарски. Хорошо вооруженные, готовые ко всему парни, конечно, лишними нигде не будут, но это давало мыслям другое направление. Что задумал Джон Джонс?..
И все-таки профессор, устав смотреть на облака, цепляющиеся за крылья самолета, уснул. И проснулся только тогда, когда самолет пошел на посадку и уже опустился ниже нижнего слоя облачности. Кошарски стремился всмотреться в рельеф местности, чтобы определить, где они находятся, но видимость была плохая: кроме скал вдалеке, ничего увидеть он не сумел и сказать себе что- то определенное не смог. Сомнения развеял Джонс, который уже проснулся.
– Рейкьявик, – сообщил он.
В Исландии профессор никогда раньше не был и хотел бы посмотреть если уж не на сам город, то хотя бы на аэропорт, который обычно городу чем-то соответствует.
– Хотя бы ноги разомнем. Сидеть устал, – сказал Кошарски.
– Не получится, – возразил старший агент ЦРУ. – Мы из самолета выходить не будем. Официально нас нет на борту. Никто, конечно, придираться не вздумает, тем не менее лучше нос не высовывать. Посторонние взгляды могут быть разными.
– Еще посадки будут? – поинтересовался Фил.
– Следующая уже в Польше.
Профессор посмотрел через левое плечо между двумя креслами. В задних рядах так и сидели люди в черной униформе.
– А наши попутчики, их тоже нет на борту?
– Их тоже нет, – согласился Джонс. – Их нет даже в большей степени, чем нас с вами, потому что мы в гражданской одежде, а вы даже не вооружены.
– Значит, попутчики до самой Польши…
– Это не попутчики. Это наша группа поддержки.
– Коммандос?
– Типа того. Отряд специального назначения нашего Управления. Парни очень серьезные, на которых всегда можно положиться.
– В чем положиться? – не понял профессор. – Помнится, вы собирались взять с собой другую группу поддержки.
– Другую? У меня нет другой группы поддержки. – Джон Джонс смотрел честно, и голос его звучал предельно искренно.
– Да. Речь шла о людях, которые что-то понимают в аукционах и имеют полномочия на оплату крупных счетов.
– А кто вам сказал, профессор, что мои коммандос не из таких? Почему вы считаете их не способными к интеллектуальной работе?
– Мне показалось, что они больше привыкли работать оружием и кулаками, чем головой. Впрочем, я допускаю, что и головой они тоже умеют бить хорошо.
– Это вы напрасно так. Впрочем, одно другому не всегда мешает. Моя группа специального назначения способна на многое, и без нее наше предприятие обречено на провал. Кстати, командир и трое его бойцов в свое время с отличием закончили Гарвард. А это, как вы знаете, не всем интеллектуалам дано. Я не думаю, что в вашей лаборатории много таких выпускников Гарварда. Как и простых выпускников того же Гарварда… Да и у других спецназовцев, кстати, хорошее университетское образование. Что почти никогда не мешает им быть великолепными бойцами. Бойцами без предрассудков, что при нашей работе очень важно.
– Есть у нас пара человек из Гарварда… – задумчиво сказал профессор и отвернулся к иллюминатору, словно сильно чем-то там, за стеклом, заинтересовался.
Самолет уже шел на посадку…
Как ни странно, но профессор Кошарски, на протяжении многих лет с увлечением работая над созданием оружия, которое в идеале своем должно было многократно превзойти по своей поражающей мощи и по площади поражения даже оружие ядерное, никогда не считал себя человеком кровожадным и вообще воинственным. Он даже не любил смотреть спортивные соревнования по
