– Слушаю тебя, старлей. Новости есть? – сказал сухо и приглушенным голосом.
– Есть. Очередная жертва. Старший сержант в кусты сбегать решил. Чуть выше, чем мы все устроились. К тому месту, где командир с радистом погибли. И не вернулся. Картина та же самая, хотя волчьего следа мы не видели, а земля там мягкая. Один старший сержант лежал. Я сам все вокруг на коленях проползал, никакого волчьего следа.
– И не будет следа, – сказал Герасимов. – Мне так кажется.
– А что, разве оборотни следов не оставляют? – В голосе Толстощекина отчетливо слышались слегка истеричные нотки.
– Я не знаю, что там у вас происходит. Но это были не волки. И вообще, оборотней не бывает. Подозревать могу только одно: разрывная пуля. Ищи следы пули. В земле, а не в голове. Знаешь, как разрывная пуля работает?
– Знаю только, что они запрещены международной конвенцией.
– Бандитам на конвенции наплевать. Они берут пулю и делают по центру распил крест-накрест; при попадании в тело пуля разрывается на четыре части, и выходное отверстие получается размером с тарелку. Это в том случае, если она попадет в мягкие ткани. А если в жесткий череп попадает, то и входного отверстия не будет, потому что пуля сразу начинает череп на части раскалывать. Одного только не пойму, почему у всех семерых убитых ранения одноплановые. Словно снайпер стрелял в одну точку.
– Восьмой случай не такой. Там сбоку…
– Посмотри внимательно. Нужно кровь в месте попадания в голову смыть. Обязательно должно быть хотя бы начальное отверстие от пули. Хотя бы самым краешком должна оставить на черепной коробке округлый пролом. Проверь, сообщи мне.
– Понял, товарищ капитан. Мои парни вас слышали и голову убитому промывают. Сейчас просмотрят. Минутку подождите. Что у вас?
– Работаем. Есть подозрения, что двое подстреленных бандитов убегали не от волка, а от нас. И волк, в которого наш солдат не попал, тоже от нас убегал параллельным курсом с бандитами. Если сейчас найдем брошенный бандитом автомат, то все это должно подтвердиться. А это значит, что волки на людей не нападают. Это обычные волки с легким отклонением. Отклонение нам известно: стая не распалась на лето, а причину выяснить мы постараемся после, если сможем. Но это не критерий, определяющий оборотней. Еще раз повторяю, нет никаких оборотней…
Старший лейтенант Шамсутдинов в это время полез в кусты и вытащил оттуда автомат «АКМС-47». Показал командиру роты. Цель была достигнута.
– Старлей! Успокой своих! Теперь абсолютно точно. Нет никаких оборотней. Мы нашли оружие. И есть подтверждение, что бандиты не от волка убегали. Значит, эти волки не нападают и бояться их нечего. А волчий вой мы и перетерпеть сможем. Ищите укрытие от снайпера. И постарайтесь вычислить, откуда ведется стрельба. Если вычислите, доложите мне.
– Понял, товарищ капитан. Я сам уже начал о снайпере думать. Секунду… Да, вот, мне показывают. Есть отверстие от пули… Но… Это, товарищ капитан, скорее, пуля не от снайперской винтовки, а от крупнокалиберного пулемета…
– Размер отверстия всегда больше размера пули. Это может быть крупнокалиберная снайперская винтовка, «дальнобойка». К нам еще вчера должны были подойти два снайпера с такими винтовками. Могу предположить, что их захватили бандиты и пользуются нашими винтовками, как своими. Тогда… Знаешь-ка что, старлей… У этих винтовок прицел с мощным тепловизором. В кустах от такого не спрячешься. Прятаться можно только за камнями. Определи направление, откуда стреляли, и ищи укрытие. Передай старшему лейтенанту Патрикееву, что я сказал. И еще передай…
– Он рядом со мной стоит.
– Я слышал, – вмешался в разговор сам Патрикеев, – возвращаюсь к роте. А стреляли, скорее всего, с хребта. Возможно, перевал оттуда видно, а нашу роту не видно за поворотом склона. Потому в нас и не стреляют.
– Выполняй, – сказал Герасимов. – Оба выполняйте. Патрикеев, ниже перевала рация не берет узел связи. На перевал не поднимайся, пока не ликвидируем снайпера. Значит, сидим без связи со штабом. Начальник штаба к этому уже привык. Все, работайте.
Старший лейтенант Шамсутдинов повесил найденный бандитский автомат на сучок дерева, чтобы забрать его на обратном пути к перевалу. Как правило, захваченное оружие бандитов, мягко говоря, не нужное самим спецназовцам, сдавалось следственным органам для идентификации стволов по баллистической экспертизе и последующего уничтожения. Если возможности таскать с собой трофеи не было, просто вытаскивали из оружия затворы и куда-то прятали. Чаще всего забрасывали в реку или закапывали под землю, а сверху еще и камень клали. Без затвора автомат – уже не автомат, и использовать его возможно только в качестве дубинки. Так у населения скопилось много автоматов без затворов. Это безопасно, и на такие автоматы при «зачистке» даже внимания сначала не обращали, но потом и местные жители стали хитрить и, оставляя автомат, затвор прятали. Дескать, игрушка, что на нее внимание обращать. После нескольких случаев обнаружения затворов стали забирать и само оружие. Сейчас бандитские автоматы после выхода в лес всей роты спецназовцы отнесли к перевалу. Этот, последний, предстояло отнести позже.
– Вопрос выяснили, – сказал капитан Герасимов. – На душе легче стало. Теперь и работать будет легче, и на сознание ничто не давит. Слушаю предложения по дальнейшей разведке.
– Мы знаем примерное направление, – сразу сказал Корепанов, почесывая щеку с рыжеватой щетиной. – В одну сторону бежали и люди, и волк. Предполагаю, что там есть какая-то пещера с выходом на противоположный склон хребта. Какое-то подобие тоннеля. Искусственное или естественное сооружение, это нас не волнует, но следует его искать.
– Согласен. Я направление помню. – Шамсутдинов по-ленински показал туда рукой.
– Снайпер, – напомнил капитан. – Он, скорее всего, сидит на хребте. Причем мы точно можем сказать, что с его места виден перевал, но не видно то, что ниже перевала. Это уже определение его позиции. Его в первую очередь и следует искать, пока он нас всех не перестрелял. Если снайпер лупит из «дальнобойки», мы все в опасности, и потери будут неоправданно большие. Какие есть предложения по снайперу?
– Хребет здесь такую конфигурацию имеет, что… – Старший лейтенант Шамсутдинов только головой покачал, заглядывая в карту, развернутую на колене. – Слишком извилистый профиль. И со многих точек можно стрелять. Причем, если будем его искать, он нас увидит, и мы сами себя подставим. А если прицел винтовки с тепловизором, к снайперу вообще нельзя будет подобраться. На амбразуру бросаться можно, только подойдя к ней близко. Тогда будет толк. А с дистанции атаковать снайпера – самоубийство.
– Потому я и спрашиваю ваши предложения, – сухо сказал командир роты.
– У меня предложение прежнее, – сказал лейтенант Корепанов. – Искать проход через хребет. Пещера или тоннель. Наверняка снайпер не с этой стороны заходил. С этой стороны и мы зайти не сможем. Там такие скалы, что только команде профессиональных альпинистов и можно пройти. Да и то со специальным оборудованием и только за несколько дней. Если попытаемся отсюда пойти штурмом, нас как рябчиков с дерева…
– А где гарантия, что мы найдем проход? – отчего-то упирался капитан.
– А у нас другого выхода нет, – стоял на своем лейтенант. – Мы даже авиацию не можем вызвать, чтобы хребет расстрелять. Вертолеты сюда не поднимутся. Самолеты снайпера найти не смогут.
– Да и связи нет, – напомнил Шамсутдинов.
– Связи нет, – согласился Герасимов. – Любая попытка установить связь с перевала – это дать лишнюю возможность снайперу уничтожить радиста. «Краповые» уже без радиста остались. Да, так подставляться нельзя. Подняться по скалам…
– Невозможно под обстрелом, – сказал Шамсутдинов, поддерживая Корепанова.
– И без обстрела тоже, – добавил Корепанов. – За оставшиеся полдня мы одолеем треть склона. Это максимум. Ночевать в висячем положении невозможно. Забираться дальше в темноте – тем более.
– Соглашусь, – поддержал Шамсутдинов, как признанный скалолаз.
