свободно и, что очень важно, четко, выверенно передвигался, дышал так легко, словно никогда не курил, и внимательно следил за противником. И только на его движение совершал свое, но совершал вдумчиво, словно знал наперед, что ему предстоит увидеть, и потому каждое его движение было правильным и своевременным.
У Ратилова еще раньше мелькала мысль, что Александр больше прикидывается таким, каким хочет показаться. А в действительности это совсем другой человек. А наблюдая за ножевым боем, Станислав уже понял, что Александр не просто имел навыки в этом важном элементе «рукопашки», но прошел хорошую специализированную школу. И, естественно, проходил ее не на зоне, хотя имеет возможность сослаться на это. Не умеют уголовники так владеть ножом. Чтобы показывать такую работу, следует посвятить тренировкам больше лет, чем Александр, согласно официальным данным, провел за колючей проволокой. Это был новый вопрос, который следовало разрешить, и разрешить его необходимо было срочно, потому что процесс обучения в школе «Вальгалла» уже перевалил за экватор…
Старания Счастливого даром не прошли. Медицинскому работнику в углу спортивного зала работы подвалило немало. Хотя большинство травм было легкими, и только пару раз медику пришлось внимательно осмотреть рваную кожу, но швы накладывать он не стал, удовлетворившись медицинским клеем и пластырем. А Счастливый под конец занятий уже сумел встать со своей табуретки и пройтись по залу, заметно припадая на ногу. Но Станислав знал, что сейчас он хромает уже не из-за болевого эффекта, а из осторожности и страха перед повторной травмой, которую, по идее, можно было получить только при повторном ударе, на который Счастливый уже не нарывался, хотя и решил высказать Ратилову свои претензии:
– Неудачным у нас получился третий курс. А все из-за тебя, спецназовец…
Майор говорил издали и громко, чтобы все слышали его. При этом Станиславу показалось, что он именно перед всеми оправдывается.
– Кто хочет, ищет способ, кто не хочет, ищет причину, – проговорил Усольцев, демонстрируя знание народной философии.
– Тебя не спрашивают, – огрызнулся, как мальчишка, Счастливый. – Мне причину и искать не надо. Она вся здесь, на глазах у вас. Больше ни в один набор я лично не допущу ни одного спецназовца ГРУ. Даже простого солдата срочной службы, не говоря уже об офицерах. Я видел на Кавказе, как воюет спецназ ГРУ. Внешне без яркого эффекта, но эффективно и почти без потерь – пока их, как нас, предавать не начнут. Но не ожидал, что у простого солдата-контрактника такая подготовка. Признаю это. И из-за твоей подготовки, Ратилов, у нас весь план занятий сорвался. Косвенно из-за твоей подготовки погиб подполковник Вальцеферов.
– Каким это образом? – теперь уже, поскольку сам Ратилов молчал, за старшего лейтенанта вступился Вадим Караваев. – Вальцеферова кто-то убил, а Стас, выходит, виноват? В чем его-то вина?
– Если бы подполковник Вальцеферов был в нормальном состоянии, убить его было бы не так просто. Он умел за себя постоять. Да и не сидел бы он там, у себя в кабинете, где его убили. Я же говорю, что вина косвенная. Я не утверждаю, что Ратилов воткнул мой карандаш в глаз подполковнику. А вина Ратилова в том, что он срывает занятия, как сегодня, и мы не можем достичь поставленной цели.
– Да, цели мы не достигли, товарищ майор, – согласился Ратилов. – Мы не научили лично вас терпеть боль. Вы слишком сильно морщитесь при ходьбе. Надо было вас пару раз учебным ножом в ребра ткнуть. Тогда у нас была бы возможность сравнить результат.
Упрек был высказан откровенно и был полностью оправданным, потому что все видели, какие рожи строил Счастливый при каждой попытке повернуться, когда, сидя на табуретке, руководил занятиями. Александр же вообще громко, на весь зал, расхохотался, и этот хохот был уже оскорбительным. Возник конфликт, который, впрочем, удалось быстро погасить подполковнику Веснецову.
– Ратилов правильно говорил. Если даешь в руки учебный нож, то учи с ножом обращаться, защищаться или нападать, а не чему-то другому. Учебный процесс в «Вальгалле» поставлен неправильно. Мы с Вальцеферовым сразу об этом говорили. Это Максимыч уперся.
– Максимыч тоже прав, – заступился за своего президента Счастливый. – Он исходил из задач, которые ставит перед собой школа, – научить парней постоять за себя, но не более…
– Они за себя и так постоять могут, – не согласился Александр.
– Не все и не всегда, – возразил майор.
– Ерунда это, а не занятия, – стоял на своем Усольцев. – Быстрее бы уж закончилось это, и пустили бы нас за миллион подраться. А можно было бы и просто, без занятий пустить, если уж миллион девать некуда.
Казалось, Александр готов начать бунт на корабле. По крайней мере, его тон был резок, и уже начали звучать претензии. Однако накалять обстановку дальше Счастливый не захотел.
– Сдавайте ножи. И можете идти переодеваться. И без того, возможно, в связи с обстоятельствами нам придется сократить обучение. Лишь бы курсанты не противились…
– На остров пора. За миллионом… – стоял на своем Усольцев.
Другие курсанты загудели, поддерживая его.
– Куда вы лезете! Все равно Ратилов всех вас обставит. Миллион уже почти у него в кармане. – Счастливый все же сделал свое черное дело и, довольный собой, пошел к двери…
Станислав вышел из здания школы первым и в одиночестве, чтобы позвонить Макиавелли. Звонок этот, согласно инструкции, был экстраординарным событием, но Ратилов решил, что в данной ситуации может себе его позволить.
Капитан Маковеев ответил сразу:
– Слушаю, Стас.
– Мне срочно нужны все имеющиеся данные на Александра Владимировича Усольцева. Кроме того, следует сфотографировать Усольцева сейчас. Мне сдается, здешний Усольцев не тот, за кого себя выдает. У него школа ножевого боя высшего класса, тренировка под руководством профессиональных инструкторов в течение нескольких лет. На зоне так научить не могут. Вот основные вопросы. Это срочно.
– Понял. Я займусь. И передам «наружке» относительно фотографии. Пусть подсуетятся. Где Усольцев сейчас?
– Вот-вот выйдет из школы.
– Его по дороге щелкнут. Куда перебросить материалы?
– На компьютер, на мой электронный адрес. Иду домой.
– Жди. Это сделаем быстро…
Майор Счастливый вышел из дверей, когда Станислав убирал в карман мобильник.
– И как самочувствие у дочери? – спросил он, словно знал, куда может звонить Ратилов.
– Вчера очередной курс лечения закончили. Результатов пока нет. – Станислав ответил так, словно для него был естественен этот вопрос, совершенно не задумываясь, автоматически.
– Ну-ну. Деньги тебе, как я понимаю, очень нужны…
– Нужны. И как можно быстрее. Я готов ехать на остров хоть завтра.
– Если бы я тебе помог, ты стал бы со мной делиться?
– Мне деньги нужны, а не помощь. Впрочем, поговорим потом.
2
Памятуя о попытке ночного взлома, Станислав соблюдал предельную осторожность, хотя внешне это никак не выражалось. Он казался почти беспечным и однажды даже остановился, чтобы посмотреть на большую стаю ворон, что-то громко делившую на высоких тополях. При этом старший лейтенант, естественно, не забывал незаметно посматривать по сторонам и обдумывать свое положение.
Какую цель могла преследовать попытка проникновения в квартиру? Причем в то время, когда сам старший лейтенант находился в ней. Уже первый визит наемного убийцы из Азербайджана показал тем, кто противостоит Ратилову, что он человек серьезный и просто так «придавить» его невозможно. Значит, о простой проверке на вшивость, как в первый раз, говорить не приходится. И кто те рисковые ребята, что лезли в квартиру? И с какой целью? Скорее всего убить Станислава. А может быть, и спросить о подробностях разговора, который проходил рядом с автобусом на стройке, когда проводились занятия по роупджампингу. Возможно, и Александра тоже хотели спросить, но и там потерпели фиаско. Счастливый слышал два голоса – Ратилова и Усольцева. Два человека подозревали Максимыча в умышленном убийстве
