расценит это как хулиганство. Я бы на вашем месте хотя бы подполковника Шерстобитова поставил в известность. Мало ли что – часовой не вовремя посмотрит не в ту сторону, шальная очередь, и... К чему лишние жертвы?
– Вот потому я и настаиваю на полной секретности. Чтобы жертв не было ни сейчас, ни тем более впоследствии. Мне необходимо дать людям практический навык, и они должны получить его в почти боевой обстановке. Агарев и Субботин обязаны еще здесь почувствовать, что ошибка может обернуться автоматной очередью. Это их мобилизует... Мобилизует, как мыслите?
Сакратов посмотрел на капитана и старшего лейтенанта. Те глянули друг на друга и в знак согласия кивнули.
– Мобилизует, – как старший по званию, ответил капитан Агарев. – Мы готовы, товарищ подполковник.
Сухо щелкнув замками, ящик с аппаратурой захлопнулся.
– Вот они...
Подполковник Столетов вручил капитану Агареву четыре видеокамеры с микрофонами. Видеокамеры беспроводные, но снабженные гибкими «поводками» для установки в вентиляционные шахты на необходимую глубину. Чертеж, добытый старшим лейтенантом Муравьевым, позволял определить длину каждой шахты и отмерить «поводки» ровно такой длины, какая была нужна, чтобы выставить аппаратуру и не пробить при этом решетку, что может привлечь внимание персонала РЛС. Затея с тренировкой пришлась не по душе Столетову, и он, вздохнув, хмуро поинтересовался:
– Вопросы ко мне, ребята, есть?
Виталий Юрьевич, в принципе, не видел необходимости в таком откровенном риске, когда была возможность этого риска избежать, предупредив хотя бы начальника караула о пробной акции. Тот мог бы в момент перехода периметра находиться рядом и подстраховать спецназовцев. Но если командир ОМОГ видел смысл не в том, чтобы его офицеры научились ставить аппаратуру, а в том, чтобы они учились этому одновременно с риском для собственной жизни, спорить с Максимом Васильевичем смысла не было.
– Вроде бы все ясно, товарищ подполковник.
– Когда планируете начать... стажировку?
– С двух до пяти часов ночи, – ответил за капитана подполковник Сакратов. – Самое сложное в психологическом отношении время. Часовому хочется спать, порог внимательности минимальный. Для работы разведчиков это время привычное.
– Я зайду к вам в два часа.
– Зачем? – не понял Максим Васильевич. – Можете спокойно отдыхать. Утром все увидите на записи.
– Любите вы сюрпризы... – все же улыбнулся Столетов, в глубине души, несмотря на внутренний протест, радуясь за спецназовцев и гордясь ими, поскольку сам принадлежал к системе ГРУ и был уверен, что представители любого другого спецназа предпочли бы обойтись без риска. Но у спецназа ГРУ всегда были свои методы тренировок и работы. Так, ни одно подразделение спецназа на проводит тренировки по рукопашному бою в полном контакте и практически без средств защиты. А спецназ ГРУ тренируется именно так, чтобы, почувствовав пропущенный удар на тренировке, не пропустить его в боевых условиях. Это уже была философия и стиль жизни, а не методы. И с этим бороться было бесполезно. Да и надобности такой не было.
Сакратов улыбнулся:
– Нет. Но я предпочитаю перед выполнением серьезной работы иметь практику ее выполнения. Тренировочное задание всегда остается только тренировочным заданием, и в боевой обстановке все может пойти совсем не так. Там нервная система работает иначе, там иные реакции. А выполнив задание в боевой обстановке, во второй раз выполнить то же самое задание будет проще.
Столетов руками развел и вышел из комнаты спецназовцев.
Группа готовила «подснежники», снабженные новыми аккумуляторами. Подполковник Шерстобитов в самом деле вопросами обеспечения был озабочен всерьез и продумал все до мелочей. Вплоть до того, что предоставил дополнительному члену группы еще один комплект «подснежника» и обеспечил всех запасными аккумуляторами, хотя аккумуляторов должно было бы хватить на все время операции.
– Все в порядке? – через микрофон спросил командир группы.
– Порядок.
– Порядок.
– Порядок.
Ответы звучали один за другим.
– Тогда до двух часов отдыхаем. Я дежурю. Ровно в два объявляю подъем рабочей группе и группе страховки. Спать осталось три часа, так что не тяните время...
– Товарищ подполковник, – обратился к командиру старший лейтенант Муравьев. – Мне нужно посидеть за компьютером. Хочу поискать по разным закуткам хакерского мира Клода Гарси. Он мог где-то «наследить»... Трудно держать в голове все прежние наработки. Где-то у него есть «сейф», в котором хранятся или готовые программы, или пилотные. У каждого хакера подобное имеется. Хочу поискать, пока управление космической разведки ищет его «хвосты». Вы тоже ложитесь, я разбужу вас ровно в два...
– Идет, – без уговоров, отчего-то будучи уверенным, что хакеры, как и спецназовцы, любят работать по ночам, согласился Максим Васильевич. – Остальным – отбой!
Сакратову хватило легкого касания пальцев к плечу, чтобы проснуться сразу с ясной головой, словно совсем не спал, хотя в действительности Максим Васильевич давно уже приучил себя засыпать по команде и точно так же просыпаться.
– Два часа? – спросил Сакратов.
– Два, – кивнул в полутемноте старший лейтенант Муравьев. – Подъем, товарищ подполковник. Пора.
Максим Васильевич одевался и собирался быстро и уже через минуту был готов выступить в поход, хотя сам покидать комнату, как понял по предварительному разговору Муравьев, не собирался. И тут же одного за другим разбудил капитана Агарева, старшего лейтенанта Субботина, майора Литовченко и старшего лейтенанта Шарапова. Снайпер Веретенников проснулся сам и начал собираться. После того как собрался, он сказал:
– Товарищ подполковник, сон хороший мне приснился...
– Если храпеть не будешь, расскажи, – ответил вместо командира Литовченко.
– Сижу я будто бы на крыше этого вот штаба и в ночной прицел смотрю, как ребята проходят периметр. Подстраховываю...
– Лестница сбоку, – подсказал Максим Васильевич. – Пожарная. Полезай!
Но до лестницы пришлось преодолеть другое препятствие, причем всем, кроме Сакратова и Муравьева. Но это препятствие было опробовано еще с вечера. Окно открылось без шума, и пятеро офицеров один за другим выпрыгнули на проходящую под окном бетонную дорожку. Причем выпрыгнули так, что даже в комнате с открытым окном шума слышно не было. Командир оперся о раму, чтобы проводить своих бойцов взглядом, и поправил около рта «поводок» микрофона:
– Я – Сократ. Проверка связи. Как дела?
– Я – Косец. По полной программе.
– Я – Свеча. Слышимость отличная.
– Я – Жеглов. Хорошо слышу.
– Я – Прялка. Есть норма.
– Я – Четверг. Не хуже всех.
– Продолжайте выполнение задачи! Докладывать постоянно.
Бойцы вроде бы, если смотреть со стороны, и не спешили, но передвигались быстро и уверенно, и совершенно беззвучно. Даже микрофоны «подснежников», обычно чуткие ко всему, не улавливали дыхания. Старший лейтенант Веретенников, пробежав под окнами дома, свернул за угол, где Максим Васильевич, как и другие, видел накануне пожарную лестницу, расположенную на торце здания. И первый доклад поступил именно от Веретенникова:
– Я – Прялка. Занял позицию. Вижу сверху всех наших.
