подполковник.
– Мы ждем только вас, – напомнил Кирпичников. – Постарайтесь не тянуть время. Если что, Костя, сам поработай. Я не знаю, на что способны пасдараны.
– Нормальные парни, – дал свою оценку Вельчанинов. – Я бывал с ними в бою. Они справятся.
– Мы ждем... – напомнил полковник.
Кирпичников со своими офицерами быстро добрался до безопасной уже позиции засады. Вельчанинов был все еще там, не собираясь идти дальше, и знаками пытался объясниться с человеком в одежде, чем-то похожей на одежду всей группы российских офицеров. Человек этот к разговору склонности не показывал и гладил по шее свою убитую собаку.
– Джафар? – спросил полковник.
Проводник отреагировал на свое имя и в подтверждение ткнул себя пальцем в грудь.
– Турумтай скоро подойдет. Через час, – Владимир Алексеевич постучал пальцем по часам, потом показал проводнику один поднятый палец. – Через час. Понял?
Проводник кивнул и сказал что-то на своем языке, но интонация говорила о том, что он понял.
– Василий Юрьевич, оставим его в покое. У Джафара горе. Будем уважать его чувства. Может быть, выкопать для собаки могилу?
– Здесь копать бесполезно, одни камни. Если только склеп выложить... Но он должен лучше нас знать, что делать с собакой. У них свои обычаи.
– Тогда будем отдыхать. Свободное время тоже нужно использовать рационально, – вроде бы посоветовал, а в действительности распорядился полковник и первым лег на землю среди скал, не прикрытую снегом. Другие бойцы последовали совету и примеру командира.
Но долго отдыхать не пришлось, потому что сначала откуда-то раздалось несколько автоматных очередей, а потом на связь вышел капитан Радимов.
– Первый! Я – НЛО.
– Слышу, – отозвался Кирпичников. – И выстрелы слышал. Что случилось?
– Засада уничтожена. У нас один легкораненый. Турумтай по телефону связался с заставой. О засаде они ничего не знают. Джафара выслали на встречу с нами. Готовы принять раненого. Турумтай отсылает его на заставу.
– Зря он телефон использует. Вот его-то, в отличие от «подснежника», прослушать могут.
– Он не мобильником. Здесь сотовой связи нет, а у него нет спутниковой трубки. Вдоль границы под землей протянута телефонная линия – для нужд пограничников. Турумтай знал, где найти аппарат прямой связи.
– Кто им эту линию проводил? Спроси.
Радимов ответил через минуту.
– Турумтай не знает. Предполагает, что американцы.
– Это значит, что «прослушка» есть обязательно. Я запрещаю пользоваться этой линией. Именно так и скажи – запрещаю. В боевой обстановке командование принадлежит мне. Этот вопрос согласован на межправительственном уровне. Можешь и это напомнить. В нашу сторону скоро двинете?
– Уже готовы выйти. Турумтай дает последние указания раненому. Тот дорогу знает, не заблудится. Да здесь и заблудиться негде. Лишь бы дошел.
– Ранение куда?
– Мягкие ткани бедра. Сильное кровотечение.
– Могло задеть артерию. Пусть Турумтай выделит раненому сопровождающего из тех, кто устал на марше больше других. А все остальные пусть в высоком темпе идут на соединение с нами. У нас два пленника. Допросить не можем из-за незнания языка. Проводник Джафар жив и здоров, расстроен гибелью собаки. Но и с ним мы поговорить не можем. Джафар ждет Турумтая. Пусть поторопится. У меня есть подозрения, что нас могут обложить дополнительными силами. Полицейский кордон выставили только потому, что рядом не оказалось американцев. Но сейчас, я думаю, они уже сидят в вертолетах, чтобы вылететь в нашу сторону. И вылетят, как только узнают о гибели засады. Кто-то из тех, кто знал о нашем маршруте, предал нас. Это тоже информация к размышлению для Турумтая.
– Первый, мы двинулись.
– Ждем. Как Тамара Васильевна выдерживает маршрут?
– Нормально. Усталости не показывает, идет бодро.
– «Ведро»?..
– В контейнере у меня за плечами.
– Порядок. Ждем...
Ждать пришлось недолго. Турумтай знал, что такое высокий темп передвижения, умел подогнать бойцов своей группы и заставить их идти через силу, преодолевая усталость за счет воли. А майор Ставрова и капитан Радимов от иранской группы отстать никак не смогли бы, поскольку имели более качественную подготовку.
– Идут, родимые... Турумтай, смотри-ка, как торопится, аж вприпрыжку скачет, – сообщил Денисенко, снова получивший в хозяйские руки свой бинокль с тепловизором и наблюдающий за тропой.
– Можешь не стрелять, – сказал Кирпичников Лукошкину, который копался с захваченным пулеметом. – Они нам еще сгодятся.
– Я затвор снимаю, – хладнокровно объяснил подполковник. – Выброшу подальше, чтобы они потом и сам пулемет выбросили. Не люблю американские пулеметы. И вообще американское оружие не люблю. От него у меня не совместимые с организмом тактильные ощущения. У нас только один Бахтияр Ахматович к американским пукалкам с трепетом относится...
– Только к снайперским винтовкам, – поправил Валеев. – Однажды отобрал у боевика пистолет «Дезерт Игл», потом выбросил. Тяжелый и после выстрела ствол в сторону бросает. Несколько выстрелов подряд точно сделать трудно.
– У меня был такой, – сказал Вельчанинов. – Тоже не сильно нравился. Поменял его на килограмм хороших лимонов, когда простыл. Рядом с нами «краповые» стояли, ихнему командиру очень этот пистолет нравился. Любил все большое и тяжелое. Вот и поменял, чтобы не выбрасывать. Но я вообще пистолеты не люблю. По мне любой автомат лучше.
– У меня «кольт» был, – вступил в разговор майор Старогоров. – Еще на заставе. У задержанного отобрал. Лучше «макарова», но хуже «Грача». И вообще со своим оружием себя как-то увереннее чувствуешь.
Тем временем подошла группа Турумтая. Первым встретил пришедших проводник Джафар, которому надоело слушать чужую непонятную речь, а также то, что его никто не понимает. И потому приходу иранцев афганец обрадовался, хотя откровенной радости лицо его не выражало. Видимо, смерть любимой собаки была для Джафара сильным ударом.
После недолгого общения на личные темы, без которого люди Востока обойтись не могут, последовал деловой разговор, и Турумтай сразу сделал знак Кирпичникову, приглашая того подойти ближе.
– Эфенди полковник, Джафар говорит, что вчера утром мимо заставы пролетели два американских вертолета. Правда, к самой заставе они не приближались. Видимо, с этих вертолетов высадили полицейских и двух армейских пулеметчиков. Джафар попал в их засаду. Собаку застрелили сразу, а самого Джафара захватили и связали. Афганец слышал разговоры полицейских. Вертолеты должны прилететь за ними рано утром, и сразу перебросить на соединение с американцами. Джафар так понял, что лететь им предстояло по кругу, чтобы не спугнуть другой вертолет. Я полагаю, что «не спугнуть» они хотели вертолет с вашим грузом, который должен пролететь рано утром. И американцы прекрасно знают, где он должен совершить промежуточную посадку, не обозначенную в полетной документации. Они летят туда. Желали, то есть, лететь туда...
– Сколько нам туда идти? – сразу спросил Кирпичников.
– Чуть меньше пяти часов.
– А до рассвета осталось...
– Четыре часа.
Владимир Алексеевич повернулся к Джафару. Проводник внешне нравился ему и казался человеком, достойным уважения и доверия. И это несмотря на то, что разговаривали они на разных языках и понять
