Животных стаи устремляются за львом, Который в возрасте трехлетнем рык издать способен. И если Дхармы Властелину вызов бросит дикий лис, Он чудищу подобен, пасть распахнувшему за сотни лет. Не стоит принимать за одолженье ученье о всецелом просветлении внезапном. Неразрешенные сомненья лишь спор решить способен. Не то чтоб я, монах, в горах живущий, вдруг сделался самонадеян, Но к совершенству устремленье тебя низвергнуть может в яму как постоянства, так и прекращенья. Вся ложь — не ложь; и в истине нет истин; И тысячами миль уводит в сторону мельчайший сбой. Если все правильно, то станет Буддой сразу дочь дракона; Если ошибка, Суракшатра в ад живым сойдет. С лет юных знания копил я, Читая сутры, шастры, толкованья. Без перерыва различая имена и формы, Я только утруждал себя подсчетом всех песчинок в море. Меня сурово Татхагата упрекнул: Зачем считать сокровища чужие? Я понял, что бесплодны все метанья; Так много лет растратил я напрасно. Когда способности не обладают силой, а пониманье — истины бежит, Внезапным просветленьем и всецелым никто и никогда не овладеет. Монахи Хинаяны, хоть усердны, давно забыли о сознанье Дао. Последователь внешнего пути умен, быть может, но о мудрости не слышал. Невежды и глупцы все полагают: Сам по себе кулак, сам по себе и палец, что указует нам на это и другое. Не отличая палец от луны, они в бесплодной практике погрязли; Лишь предаются созерцанию иллюзий из сферы ощущений и объектов. Без восприятия единой дхармы Татхагата. Лишь он Верховным Наблюдателем зовется. Когда достигнут этот результат, иссякнет сила всех кармических препятствий. Но если нет подобных достижений, с долгами кармы нужно расплатиться. Даже охвачен голодом смертельным, ты не способен царской трапезы отведать. Коль так, ты излечиться не сумеешь, пусть даже царь врачей тебя осмотрит. В желаний сфере Чань осуществляя, ты пробуждаешь к жизни силу знанья. Непобедимую, как тот упорный лотос, что вырос среди языков огня. Пускай Прадханашура заповедь нарушил, он к нерожденному всецело пробудился; Давно достиг он состоянья Будды, да и поныне пребывает в нем. Когда бесстрашно проповедуем ученье, рычанью льва пытаясь подражать, То лишь упорней мысли всех упрямцев. Они по-прежнему обеты нарушают и против Бодхи действуют всегда, Не будучи способны видеть тайну, которую откроет Татхагата. Нарушили обеты два монаха — обет против разврата и убийства. Упали, узким знаньем обладавший, преувеличил значимость греха. Вималакирти же великий мгновенно их сомнения рассеял. Подобно солнцу жаркому, в лучах которого растает снег и лед. Непостижима сила тех, кто враз освободился, Способности бесчисленные их несметны, что песчинки в водах Ганга. Четыре подношенья совершат они Всем, в том числе и тем, кто десять тысяч унций злата получил. Разбить все тело, кости в порошок смолоть — неравная расплата За те слова, что к просветленью направляют за множество бесчисленных эпох. Царь Дхармы — самый высший в этом мире; Сознанье, что бесчисленные сонмы Татхагат тождественны друг другу. Сейчас я покажу вам жемчуг всевершащий; Кто верит, тот [от Дхармы] не отходит. Он ясно видит: нету ничего, Ни личности, ни Будд не существует. Тысячемирия великого миры бессчетные подобны пузырькам на глади моря, Святые все и мудрецы ударам молнии подобны. Под страхом колеса железного, что в голову летит. Нельзя всецело чистое самадхи и мудрость потерять. Холодным солнце может стать, луна — от жара раскалиться. Но над ученьем истинным все демоны не властны. Когда степенно слон шагает. Как может богомол его остановить? Не ходит заячьей тропинкой слон: Кто просветлен обычных правил не вершит.
