ощущения, участковый волоком вытащил тело на сухое место и бегло осмотрел его. Никаких видимых повреждений на голове и других голых частях трупа не было.
Карманы на одежде проверять не стал, решив сделать это в больнице. Выбрав из любопытствующей публики. Пашку Голубева — парнишку лет пятнадцати, стоящего неподалеку с удочкой на плече, участковый послал его в поселок за подводой. А сам поднялся на мост. Здесь он с многозначительным видом присел около пустой бутылки, продел в её горлышко заранее приготовленную на берегу толстую вицу и перевернул бутылку вверх дном. Упаковать её, для отправки на экспертизу, он решил у себя в кабинете, а пока, присев на принесенную кем-то чурку, участковый принялся составлять протокол осмотра места происшествия и схему окружающей местности.
Публика постепенно рассосалась, и на мосту остались только Фома Мельтяшкин и Сапожников. Участковый пыхтел над бумагами, а Фома ходил кругами и мучительно размышлял. Ему страшно хотелось рассказан, участковому о встрече ночью в лесу, но как рассказать? Ведь он покинул пристань и отправился на рыбалку в нарушение всяких инструкций. Правда, он оставил вместо себя Николая, но все равно это не по закону. А вдруг тот голый мужик в лесу как-то связан со смертью Клюева? У Фомы вспотел лоб. Тогда выходит, что он единственный свидетель и от него зависит, как будет распутана вся эта история. Фома даже представил себе заголовок в газете «Смекалка и находчивость товарища Мельтяшкина помогли выйти на след опасного преступника». Фома в своих глазах вырос до невозможности и, наконец, решился. Он присел на корточках рядом с участковым и, немного волнуясь, обратился к нему:
— Это самое, Василий Павлович, у меня в Княже свояк Петро заболел.
— Поправится.
— Это я к тому, что я ночью сбегал его попроведать, — Фома решил не говорить о рыбалке и придумал более благовидный предлог своей отлучки с пристани.
— Мне-то, какое дело.
— Оно понятно, конечно. Толь к о вот я когда с Княжи возвращался, в лесу костерок заметил, а около него мужика голого.
Участковый отложил протокол, внимательно выслушал Фому, но сомнение все-таки выразил:
— А тебе не померещилось? Может, вы со свояком народным средством болезнь лечили?
— Ни-ни, — горячо запротестовал Фома. — ни капли во рту не было. Вот и памятка у меня осталась — задрал он штанину, показывая, свежую царапину на ноге — зацепился за спицу. Там одна загнута немного.
— Дак, говоришь, одежду сушил? — о чем-то размышляя, переспросил Сапожников.
— Да-да, — торопливо подтвердил Фома, он ближе пододвинулся к участковому и, наклоняясь к его уху, зашептал:
— И главное дождя не было тогда. Уж не вместе ли с Клюевым они в речке барахтались.
Сапожников задумался. Дело могло оказаться не простым, а может и политическим. Как-никак Клюев был до недавнего времени начальником лесопункта, да и сейчас должностным лицом. Десятник не последняя фигура в леспромхозе. Вон в газетах каждый день пишется о происках врагов социализма. Вдруг и здесь дело примет неожиданный поворот и появится возможность отличиться.
Участковый засунул бумаги в портфель. Протокол можно было закончить и в кабинете, там потом и подписать понятыми. К тому же к мосту уже подъезжала лошадь с телегой. Тело Клюева погрузили в телегу. Сапожников наказал Фоме явиться к нему после обеда и велев возчику ехать в больницу, пошагал за телегой.
Устроив труп в больничном морге. Сапожников отправился к себе в кабинет, который располагался в торце здания клуба. Здесь он бросил портфель на ближайший стул и уселся у телефона.
— Алло. Коммутатор? Мне район. Начальника милиции.
Пока телефонистка добивалась нужного абонента. Сапожников застегнул ворот гимнастерки, поправил прическу и внутренне собрался. Доложить надо было обстоятельно, с толком и грамотно. Он уже в уме отрепетировал свой доклад и считал его приемлемым. Начальник должен оценить.
В трубе щелкнула телефонистка, сухим голосом объявила:
— Район. Милиция на проводе.
Доложив начальнику о происшествии Сапожников сообщил и о показаниях Мельтяшкина, не преминув высказать и свое предположение о возможной политической окраске этого дела.
Реакция начальства была соответствующей. Участковый получил подробные инструкции и наказ ожидать экспертов и следователя.
До их прибытия Сапожников хотел успеть выполнить все формальности и с усердием принялся за дело. Он тщательно переписал протокол осмотра места происшествия и нарисовал план-схему местности. Потом послал за понятыми и те подписали нужные бумаги. Мельтяшкина Сапожников допрашивал часа два. Собственно по самой сути допрос длился недолго.
Большую часть времени заняли обоюдные предположения — откуда мог взяться голый мужик в лесу и чья может быть бричка.
После этого участковый отправился в контору леспромхоза, зашел к секретарю партийной организации Пузыреву и доложил ему о случившемся. Тот хоть и знал уже о случившемся, но выслушал Сапожникова внимательно и встав со стула заговорил.
— Это ты правильно мыслишь, что дело может быть политическим. В наше время, когда классовая борьба еще не закончилась и враги социализма проникают во все отрасли народного хозяйства, мы должны быть максимально бдительны. Враг может скрываться под любой личиной…
Речь Пузырева лилась плавно и долго. Чувствовалось, что он ее произносил часто и это доставало ему удовольствие.
Сапожников же в нетерпении ёрзал на стуле. Дело у него было еще много и выслушивать монолог секретаря ему было не досуг. Но руководящая роль партии в стране участковому была понятна и он лишь молча, в знак согласия кивал головой парторгу.
Наконец Пузырев закончил свою речь и вернулся к столу. Сапожников, боясь, что тот может возобновить речь, привстал и спросил:
— Можно идти?
— Иди, товарищ Сапожников и помни о своем долге перед Советской властью.
— Есть, щелкнул каблуками участковый и поспешил из кабинета.
Вечером Сапожников встретил на пристани судмедэксперта, эксперта-криминалиста, следователя милиции и уполномоченного ОГПУ. По пути в поселок он ввел их в курс дела и высказал свое предположение. Эксперты сразу же отправились в морг, а следователь и уполномоченный ОГПУ в кабинет участкового.
Следователь Смолин принялся за изучение протоколов составленных участковым, а оперуполномоченный ОГПУ Киселев отправился, как он выразился, прогуляться. Пошел встречаться с агентурой — понял участковый. Он знал почти всех осведомителей уполномоченного, но виду не подавал.
Смолин и Киселев были чем-то похожи друг на друга. Оба кругленькие, плотные, шустрые, готовые в азарте землю рыть рогами. За дело они принялись охотно и к показаниям Мельтяшкина отнеслись серьезно.
Через некоторое время пришел эксперт-криминалист. Он принес отпечатки пальцев с тела Клюева и стал снимать отпечатки пальцев с бутылки обнаруженной на мосту. После сложных с точки зрения участкового, манипуляций эксперт сделал заключение, что на бутылке отпечатки пальцев только Клюева.
Киселев вернулся часа через два, а почти вслед за ним и судмедэксперт. Он однозначно заявил, что смерть Клюева наступила в результате попадания в его легкие воды. Перед смертью Клюев принимал алкоголь. Следов указывающих на насильственную смерть не обнаружено.
Присутствующие в кабинете участковый, следователь и уполномоченный ОГПУ были несколько разочарованы заключениями экспертов, но оптимизма не потеряли. Отправив экспертов отдыхать, они закрылись в кабинете, заполненном синим туманом папиросного дыма и стали разрабатывать план мероприятий по установлению личности мужика обнаруженного Мельтяшкиным в лесу. Первой задачей было найти бричку. Таких в округе было немного и по полученным результатам решено было действовать по
