остаться неизвестным…
Впрочем, таковым он остался только для газет и полиции. Биллендон не знал, с кем связывается: он недавно воротился из Австралии, как видно, с деньгами: купил домик в столичном предместье. Этот дом был взорван, жена и сынишка погибли, на него самого несколько раз покушались, однажды ранили легко в руку, он принужден был бежать, волей совершенно непостижимого случая очутился здесь – и все странным образом прекратилось, никто его больше не трогал!..
Дамло добрался до копии своего рапорта и обиженно засопел. Дугген-сквер не входил в его участок, он побежал туда, заслышав крики, и никак не мог успеть задержать машину, в которой субчики смывались с места происшествия, это для всякого очевидно! Тем не менее вот приказ о выговоре за нерасторопность и, пункт второй, о переводе в эту чертову глухомань! Приятели- постовые шепнули ему, правда, что он напрасно, видите ли, запомнил номер машины! Дамло разговорчики пресек. Крамольничать нечего. Начальству лучше знать. Тургот остановил его карьеру, с Турготом он и рассчитается. Как и когда, он знать не знал, однако был почему-то уверен, что глава знаменитом бандитской шайки из рук его не уйдет – и не один, а со всей своей шайкой!
Этого надо было ждать, для этого копить сведения!..
Но никто ничего толком не знал о Турготе, хотя шайка действовала который уже год. Даже сами бандиты главаря своего в глаза не видывали. Прямого участия в делах он не принимал. Клиентуру изыскивал сам, проявляя поразительную осведомленность. Звонок по телефону, незнакомый голос предлагает избавление от неприятностей, называет сумму оплаты за услугу – внушительную сумму, но обычно посильную, – и не вздумай отказаться, не то что донести или хотя бы разгласить! Всякий знает: расправа за это будет скорой и короткой, правда, без лишней жестокости.
Семьям жертв даже выплачивалась компенсация – иногда очень приличная! Вот это обстоятельство почему-то приводило Дамло в особенное бешенство, он об этом слышать боялся – не хватил, бы кондрашка!
Материалы из папки с готическим 'Т' трактовали Тур-гота по- разному, в том числе как миф, несуществующую личность, прикрытие для нескольких гангстерских шаек, психологический трюк, разработанный неким мозговым трестом по коллективной заявке… И как главу подпольной преступной империи, охватывающей континент, протянувшей щупальцы в другие части света. Левые намекали на связи с полицией, с администрацией, но не могли своих догадок подтвердить.
Во всяком случае, с именем Тургота была связана совсем не мифическая сила: выстрел мог оборвать размышления излишне проницательного теоретика, храброго журналиста, преданного долгу полицейского…
Дамло колебался: не следует ли поместить в эту папку полученную телеграмму. Расшифровал ее вторично и все-таки решил: нет, рано.
Он запер папку в сейф, уселся за стол, уставился в пространство перед собою и просидел так долю-долго.
– Ладно, – проворчал он наконец. – Будем держать ухо востро. Установим пост – вот что мы сделаем! Установим пост!
Его желудку сразу полегчало. Дамло дотянулся до жестянки, единым духом высосал серевшееся пиво, радостно закряхтел, положил телеграмму в верхнее отделение большого сейфа, запер замки и наложил пластилиновую печать.
Глава 4
Случал на автостраде близ Ноодорта не был в свое время внесен в реестр дорожных происшествий, поскольку обошелся без жертв и ущерба имуществу. Однако очевидцы еще долго не могли о нем позабыть. Нынче, когда только одичалые овцы навещают прежнюю великую дорогу, нам нелегко вообразить эти несколько минут всеобщего ужаса и паники, так же, впрочем, как понять, отчего в преддверии всемирной катастрофы люди меньше задумывались об ее возможности, чем о собственном комфорте, и отчего в комфортабельнейших городах бедняки умирали зимою от холода – а ведь подобное было редкостью и в палеолите! Топливо давно уж приходилось экономить – и все же безо всякой решительно нужды продолжали расти железные стада автомобилей, что сутки напролет гремели но дорогам, пожирая драгоценный бензин, извергая ядовитую бензиновую гарь!..
Движение на трансконтинентальной автостраде шло восемь полос и подчинялось строжайшим правилам. Если в других местах дорожная полиция допускала так называемый автостоп, то здесь изловленный на обочине пеший зевака подлежал допросу в комиссариате и наказанию в административном порядке.
Каково же было изумление водителей, которые вдруг увидели перед самыми стеклами своих кабин невозмутимого пешехода!
Он не пытался перебежать дорогу, нет: он двигался не спеша, словно бы это не вокруг него визжали тормоза, ревели клаксоны, раздавались крики и ругань. Но он все это слышал – и даже ответил смехом на одну особенно забористую реплику! И своими ясными веселыми глазами он видел прямо на него мчащийся смертоносный неудержимый тесный – колесо к колесу, бампер к бамперу – поток автомобилей. Эксперимент продолжался, кто знал, к чему могло бы привести нарушение даже самого простого из его условий? Экспериментатор размышлял об этом с ужасом и предпочел, как записано в его дневнике, не рисковать!.. Так-то!.. Тут есть над чем поразмыслить.
Бронированный лимузин в окружении небольшого эскорта мотоциклистов вынужден был остановиться вместе с другими машинами.
– Выясните, в чем дело! – послышалась команда. – Какой-то идиот перебежал дорогу! – был ответ.
Сто или тысячу раз должен был странник погибнуть под колесами, но вместо этого благополучно миновал восьмую полосу и скрылся за обочиной, оставив позади многокилометровую дорожную пробку, над которой вскоре зажужжал полицейский вертолет…
Автострада – бетонное ожерелье Европы, супергорода и фермы, мотели, залежи пивных жестянок – с этим было покончено. И не покончено… Знал ли все-таки он, что имеет билет в один конец? Возможно, догадывался; не зря же он так старательно пытался припомнить ускользнувшие подробности последнего своего сновиденья: он бежит на зов по выщербленным каменным ступенькам.., какой-то старик: борода во всю грудь.., что он сказал?.. Да, был старик, но… Кто он?.. Что-то он сказал необыкновенно важное.., кажется. Что-то было.., и в старике в этом такое… И что-то еще он увидел, какой-то удивительный предмет – там, в подземелье!..
Впереди за столбами, опутанными ржавой колючей проволокой, простирался не имеющий, кажется, краю, заросший бурьяном пустырь.
Перебираясь через комья рваной проволоки, странник наступил на дощечку с намалеванным черепом и надписью:
'Запретная зона' – судя по всему, запрет давно был снят.
Шум машин становился слабее, но долго еще на поля соломенной шляпы, па потное лицо, па плечи и рюкзак оседала тончайшая, перемолотая шинами пыль. Пыль великой дороги, видавшей переселения народов, латинские легионы, повозки вестготов, хоругви империй, опрокинутую свастику и звездно-полосатый флаг. Низкое черное облако пыли и гари клубилось над дорогою, не двигаясь с места, и гремело, не обещая грозы.
Странник остался один, ничуть этим не огорчаясь: он не нуждался более в поводырях.
Скоро у горизонта сделались видны островерхие железные башни его сновидений…
