Невеста
У церкви стояли кареты, там пышная свадьба была.
Все гости роскошно одеты, на лицах их радость была.
Невеста была в белом платье, букет был приколот из роз.
Она на святое распятье с тоскою взирала сквозь слез.
Горели венчальные свечи, невеста стояла бледна.
Священнику клятвенной речи сказать не хотела она.
Я видел, как бледный румянец покрыл молодое лицо,
Когда ей священник на палец надел золотое кольцо.
Из глаз ее быстрые слезы ручьем по лицу потекли.
Завяли прекрасные розы, напрасно их так берегли.
Я слышал, в толпе говорили: «Жених неприглядный такой.
Напрасно девицу сгубили!» – и вышел я вслед за толпой.
Тройка
Вот мчится тройка удалая в Казань дорогой столбовой,
И колокольчик, дар Валдая, гудет уныло под дугой.
Ямщик лихой – он встал с полночи – ему взгрустнулося
в тиши;
И он запел про ясны очи, про очи девицы-души:
«Вы очи, очи голубые, вы сокрушили молодца,
Зачем, о люди, люди злые, вы их разрознили сердца?
Теперь я горький сиротина».
И вдруг махнул по всем по трем,
Над тройкой тешился детина и заливался соловьем.
Тройка
Что ты жадно глядишь на дорогу
В стороне от веселых подруг? –
Знать, забило сердечко тревогу –
Все лицо твое вспыхнуло вдруг.
И зачем ты бежишь торопливо
За промчавшейся тройкой вслед?
На тебя, подбоченясь красиво,
Загляделся проезжий корнет.
На тебя заглядеться не диво,
Полюбить тебя всякий не прочь:
Вьется алая лента игриво
В волосах твоих, черных, как ночь;
Сквозь румянец щеки твоей смуглой
Пробивается легкий пушок,
Из-под брови твоей полукруглой
Смотрит бойко лукавый глазок.
Взгляд один чернобровой дикарки,
Полный чар, зажигающих кровь,
Старика разорит на подарки,
В сердце юноши кинет любовь.
Поживешь и попразднуешь вволю,
Будет жизнь и полна, и легка.
Да не то тебе пало на долю:
За неряху пойдешь мужика.
Завязавши под мышки передник,
Перетянешь уродливо грудь,
Будет бить тебя муж-привередник
И свекровь в три погибели гнуть.
От работы и черной, и трудной
Отцветешь, не успевши расцвесть,
Погрузишься ты в сон непробудный,
Будешь нянчить, работать и есть.
И в лице твоем, полном движенья,
Полном жизни, появится вдруг
Выраженье тупого терпенья
И бессмысленный, вечный испуг.
И схоронят в сырую могилу,
Как пройдешь ты тяжелый свой путь,
Бесполезно угасшую силу
И ничем не согретую грудь.
Не гляди ты с тоской на дорогу
И за тройкой вослед не спеши,
И тоскливую в сердце тревогу
Поскорей навсегда заглуши!
Не нагнать тебе бешеной тройки:
Кони крепки, и сыты, и бойки,
И ямщик под хмельком, и к другой
Мчится вихрем корнет молодой.
Тройка
Тройка мчится, тройка скачет, рвется снег из-под копыт,
Колокольчик звонко плачет, то хохочет, то звенит.
Еду, еду, еду к ней, еду к любушке своей.
Кто сей путник и отколе и далек ли путь ему?
По неволе иль по воле мчится он в ночную тьму?
Еду, еду, еду к ней, еду к любушке своей.
Вот вдали село большое, сразу ожил мой ямщик,
Песней звонкой, удалою залился он в тот же миг.
Еду, еду, еду к ней, еду к любушке своей.
Тпру! И тройка вдруг осела у знакомого крыльца,
Красна девица влетела и целует молодца.
А цыган идет
Мохнатый шмель – на душистый хмель,
Цапля серая – в камыши,
А цыганская дочь – за любимым в ночь,
По родству бродяжьей души.
Так вперед, за цыганской звездой кочевой,
На закат, где дрожат паруса,
И глаза глядят с бесприютной тоской
В багровеющие небеса.
И вдвоем по тропе – навстречу судьбе,