имеют. Ей следовало бы понять это еще тогда. Уже в школьные годы стало очевидно, что Грант, красивый юноша, не интересуется подругой детства. Нелегко было оставить надежду, но через несколько лет Шарон наконец примирилась с мыслью, что Грант Паркер никогда не будет принадлежать ей. Они остались друзьями.
Не стоит вспоминать прошлое. Шарон вернулась в гостиную и уютно устроилась на диване. Набросив на себя плед, она взяла книгу. За окнами завывал ветер. Шарон ждала Гранта.
Густой снег вихрился в воздухе и падал на землю, укутывая ее толстым покрывалом. Щетки едва успевали очищать ветровое стекло. Сильный встречный ветер мешал движению, и Грант был вынужден снизить скорость. Январь, самый суровый месяц на Аляске, в очередной раз вступил в свои права.
Ничего не поделаешь! — подумал Грант. Погода не в его власти. Он вырос в этих краях и хорошо знал, что зима в Валдизе — это короткие дни, длинные вечера, задержавшиеся или отмененные авиарейсы. Вот почему он возвращался из Анкориджа на машине. К весне Валдиз будет завален снегом. Сколько ни жалуйся, ничто не изменится. Такова здесь жизнь.
Раньше Грант радовался зиме. Он ждал ее, ждал первого снега. Готовил лыжи и снегоходы. Теперь же лыжи пылились в гараже, к снегоходам он тоже не притрагивался. Похоже, так будет и впредь.
Грант въехал в город. Уличные фонари освещали пустынные улицы. Розово-желтая неоновая вывеска горела над входом в бар. В соседнем магазине было темно. На автостоянке перед ним стояла одна-единственная машина, запорошенная свежим снегом.
В ночной мгле фонарь над крыльцом дома Шарон казался маяком. Свет, приветливо лившийся из окна гостиной, означал, что хозяйка дома и бодрствует в ожидании Гранта, несмотря на его просьбы этого не делать.
Грант невольно улыбнулся, ощущая, как спадают напряжение и усталость, державшие его в тисках всю дорогу. Припарковавшись у дома, он выключил мотор, выбрался из машины и зашагал к крыльцу. Дверь тут же распахнулась.
— Грант, — тихо сказала Шарон. — Как быстро ты добрался! Входи, входи, — торопливо добавила она и почти втащила его в дом, захлопнув за ним дверь. Потом, с естественной для них обоих заботливостью, Шарон помогла Гранту снять пальто. — Хочешь горячего шоколада?
— А шоколадное печенье тоже есть, да? — спросил Грант и улыбнулся, встретив теплый взгляд Шарон. Когда Кэсси гостила у нее в доме, Шарон всегда пекла печенье. Шоколадное печенье. Грант и его дочь любили именно такое.
На кухне Шарон наполнила кружки горячим шоколадом, а Грант положил на тарелку целую гору домашнего печенья. Они сели за стол друг напротив друга; воцарившуюся тишину нарушали лишь метель за окном да тиканье настенных часов.
Какая привычная картина! — подумал Грант. Как хорошо он знал этот дом, его звуки и запах! Да и хозяйку дома тоже, ее мягкие, рыжевато-каштановые кудри, обрамляющие белоснежное, чуть тронутое веснушками личико, бархатные, темно-карие глаза…
Неожиданно Грант понял, что глаза эти сейчас пристально смотрят на него. Ему хорошо был знаком этот взгляд Шарон из-под нахмуренных бровей.
— Какие-нибудь проблемы? — спросил он, хотя в данный момент ему совершенно не хотелось серьезных разговоров.
Шарон собралась было покачать головой, но передумала и отодвинула в сторону свою кружку.
— Я тревожусь за тебя. — Она подняла руку, когда он попытался возразить. — Ты слишком много работаешь, Грант. Интересно, ты когда-нибудь отдыхаешь? Когда тебе в последний раз хотелось отдохнуть?
Шарон говорила так быстро, что Грант не мог вставить ни слова.
— За три месяца у Кэсси сменились две няни. Я понимаю: ты не виноват, что эти женщины рассматривали работу у тебя в доме как самый легкий способ забраться в твою постель и завладеть твоим сердцем. Но что ты намерен делать дальше, Грант? Я знаю, ты все еще переживаешь утрату, но…
Он приложил палец к ее губам. Это легкое прикосновение тут же остановило поток слов.
«Переживаешь утрату»? — повторил про себя Грант. И да, и нет; но он не собирался спорить. Существовали вещи, о которых он не мог говорить. Даже с Шарон.
— Я знаю, что ты беспокоишься, — сказал он мягко. — Однако на днях с работой станет полегче и я обязательно найду няню. Что же касается Кэтрин… — Часы пробили двенадцать раз. Грант поколебался, потом пожал плечами, поднялся и отодвинул стул. — А сейчас пора мне забирать Кэсси и отправляться домой.
Шарон коротко вгляделась в него и со вздохом покачала головой.
Грант знал, что их разговор не окончен. Шарон никогда не сдавалась так просто.
— Да, слишком поздно. Не время для споров. Я дам тебе с собой печенье, — наконец сказала она.
Грант кивнул и вышел из кухни.
Слабый свет ночника падал на Кэсси. Девочка спала на спине, чуть разомкнув губы; откинув одну руку, другой она обнимала за шею Бриттани.
Голова собаки лежала на груди Кэсси. Бриттани приоткрыла один глаз и замахала хвостом. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.
Грант подошел к кровати, склонился над дочкой и нежно коснулся ее щеки. Это маленькое хрупкое существо имело необыкновенно сильную власть над его сердцем; иногда это чувство даже пугало его.
— Папа? — Кэсси широко распахнула глаза.
— Привет, малыш, — прошептал Грант.
Он осторожно поднял дочь, и тонкие маленькие ручки тотчас так крепко обхватили его за шею, что Гранту стало трудно дышать. Но это не имело никакого значения. Важно было лишь одно: его маленькая девочка была рядом с ним. Он закрыл глаза, вдыхая ее аромат, и теснее прижался к ее шелковистой щечке. Только сейчас он по-настоящему ощутил покой.
Через несколько мгновений Грант присел на кровать, чтобы приласкать Бриттани, от радости не находившую себе места. Она припадала то к Кэсси, то к Гранту, который почесывал собачку за ухом.
— Бриттани — моя самая лучшая подружка, — сонно пробормотала Кэсси, уткнувшись в отцовскую грудь. — Если не считать Шарон. Больше всех я люблю Шарон… Нет, больше всех я люблю тебя, папочка. Потом Шарон, а потом Бриттани.
Грант проглотил комок в горле.
— Я знаю, малыш, — хрипло проговорил он.
Шарон ждала их в гостиной.
— Я положила печенье вот сюда, — сказала она, указывая на стоявший у двери чемоданчик Кэсси.
Девочка, сидевшая у отца на руках, наклонилась к Шарон, обняла ее за шею и потянула к себе, чтобы поцеловать на прощание.
Шарон доставала Гранту только до подбородка. С девятого класса она нисколько не подросла. Шарон пахла мылом и лимонным шампунем. Грант даже сквозь одежду почувствовал исходящее от нее тепло.
— Я люблю тебя, Шарон, — громко прошептала Кэсси.
Шарон откинула голову назад и тихонько засмеялась.
