Как насчет этого?
Скотт кивнул, уверенный, что отец будет разочарован, если он не согласится. Но он не очень поверил, что Мелинда хотела поближе познакомиться с ним. Он не думал, что нравится Мелинде, да и она ему не очень-то нравилась.
Вернувшись домой, он рассказал матери о Мелинде и тут же пожалел об этом, потому что мать рассердилась.
— Итак, — сказала она, — ты видел эту шлюху. По тому, как она произнесла это слово, Скотт понял, что оно было отвратительным.
— И как, она хорошенькая? — спросила мать. Боясь рассердить ее еще сильнее, Скотт просто пожал плечами.
Его мать неожиданно изучающе взглянула на него, склонив голову набок.
— Ты очень похож на отца. Интересно, будет ли похож на него этот ублюдок?
Ублюдок. Еще одно новое слово. Пройдут месяцы, прежде чем Скотт свяжет это слово с раздутым животом Мелинды. Мелинда была беременной, а значит, шлюхой; ее ребенок будет ублюдком, а его родители из-за этого собираются развестись.
Это была версия его матери. Версия отца звучала по-иному. Он сказал, что Мелинда была прекрасной любящей женщиной и их ребенок не был незаконнорожденным, потому что отец Скотта женился на Мелинде в тот же день, когда оформил развод с матерью Скотта, что случилось за несколько дней до рождения его единокровной сестры.
Недоумевая от этих разноречивых объяснений, Скотт не знал, кому или во что верить, поэтому он составил свое собственное мнение. Довольно быстро он выработал привычку держать свое мнение при себе. Это стало вопросом самосохранения для ребенка, раздираемого враждующими родителями, ребенка, борющегося за то, чтобы сохранить любовь отца, которая может быть отнята новорожденным.
Беременна. Будто эхо произнесенного двадцать лет назад слова, оно звучало в мозгу Скотта — угрожающее, могущественное, разрушительное, как и тогда.
Доктор Лейтем проводил обычный осмотр, выстукивая и прощупывая ее живот. Дори лежала на кушетке.
— Что-нибудь беспокоит?
— Пожалуй, нет, — ответила она, — ничего необычного. Просто я быстро устаю.
— Как насчет тошноты по утрам?
— Немного сильнее, чем вначале, но в общем терпимо.
— Ну что же, я мог бы прописать таблетки от тошноты, но я всегда советую своим пациентам избегать лекарств и побольше гулять, когда тошнота становится невыносимой. — Он жестом показал, что она может сесть. — Вы уже сообщили отцу ребенка?
Дори напряглась.
— Да.
Взгляд доктора был устремлен на ее лицо в ожидании дальнейшей информации. Когда ее не последовало, он спросил:
— Так что же?
— Похоже, это будет соло, — ответила Дори.
— Когда оденетесь, зайдите в мой кабинет, — коротко сказал он и вышел из комнаты.
Он знает, как подойти к больному, язвительно подумала Дори, слезая со смотровой кушетки.
Одевшись, она пересекла холл и вошла в личный кабинет доктора. Она считала, что ежемесячный осмотр был просто поверхностным ощупыванием ее живота, сопровождаемым словами «Встретимся через месяц». Когда доктор вошел минут через пятнадцать, она спросила:
— Все в порядке? Я имею в виду ребенка.
— У вас все как по учебнику, — пошутил до ктор. — Это абсолютно нормальная беременность.
— Тогда зачем эта частная беседа?
— До конца вашего первого триместра осталось две недели, — сказал он.
Она кивнула:
— Это критический срок, да? Я имею в виду, что если до сих пор у меня не было особых проблем, то, вероятнее всего, их и в дальнейшем не будет?
— Значит, вы читали специальную литературу?
— Это звучит почти как обвинение, — ответила она. — Я просто хотела узнать, что происходит с моим организмом. Это для вас проблема, доктор?
— Вопрос заключается в том, представляет ли это проблему для вас.
— Я не понимаю, к чему вы клоните, доктор Лейтем.
— Вы явно пристрастны к своей беременности, Дори. Я просто хочу быть уверенным в том, что вы осознаете конечный результат происходящего. Вы сказали мне, что в этой беременности... Что это было за остроумное словечко, которое вы употребили? Мне помнится, это было «соло».
— Я не понимаю! — воскликнула Дори. — Вы не одобряете меня, потому что я не замужем? Вы — мой доктор, а не священник. Какое вы имеете право...
— Ну-ну, — сказал доктор, поднимая руки. — Подождите. Выслушайте меня, прежде чем обижаться. Меня меньше всего заботит, одиноки ли вы, замужем или живете с семью гномами.
Дори нетерпеливо хмыкнула и сложила руки на коленях.
— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал доктор, словно читая ее мысли. — Я в течение долгих лет наблюдаю беременных женщин и видел их предостаточно. Поэтому, если вы отдадите должное мудрости, вытекающей из такого богатого опыта, и выслушаете меня...
Она кивнула ему в молчаливом согласии.
Он продолжал:
— Вы умная женщина, Дори. И открыты для всего нового. Сейчас ваша беременность — это приключение, и ваше намерение выступить «соло» — вызов. Но наступит момент, когда вы не сможете видеть пальцы на ногах и поймете, что придется в одиночку заниматься ребенком, тогда появятся другие мысли. Вам придется серьезно поразмыслить, вы ударитесь в панику, поэтому обдумайте это сейчас, пока не слишком поздно.
— Вы ошибаетесь, — возразила она.
— Я ошибаюсь? Вы сообщили отцу ребенка, в глубине души надеясь, что он захочет жениться и исполнять роль отца. Но он не захотел. И поверьте мне, потому что я наблюдал подобную ситуацию сотни раз, что, если он не согласился стать отцом, услышав эту новость, он тем более не захочет этого позже.
— Меня это не волнует, — заметила Дори. — Я сама смогу позаботиться о ребенке. Множество женщин воспитывают детей в одиночку, и я сделаю это не хуже, чем большинство. Я могу позволить себе устроить настоящий дом для ребенка и знаю, что сделаю это с любовью.
— Вам приходилось долго общаться с детьми?
— С моей младшей сестрой.
— На сколько она моложе?
— На пять лет.
