— Я соблазняю тебя, неужели не ясно?
— Тебе совсем не нужно заниматься этим. Я был готов с той минуты, как ты открыла мне дверь. Даже раньше. Я всегда хочу тебя. К чему эти игры?
На ее лице появилась еще одна сокрушающая улыбка, приглашающая в постель.
— Название этой игры — предварительные забавы. Здесь отлично кормят, — отметила она. — Тебе не хочется есть?
Скотт мрачно потянулся за своим сэндвичем.
— Мы уже установили, чего мне хочется, — произнес он и свирепо откусил кусок.
Это так похоже на Дори, думал Скотт. И как он ни старался рассердиться на нее, он слишком ее любил, чтобы поддаться этому чувству. Как бы сильно ни было его разочарование, ее уловки делали свое дело. Она умело использовала предвкушение, и он как никогда сильно желал ее в этот момент. Он никогда не уставал от нее. Она была особенной, и время, проведенное с ней, было необыкновенным.
По пути домой Дори попросила его остановиться у супермаркета, чтобы сделать какие-то таинственные покупки, и настояла, чтобы он ждал ее в машине. Он сидел, нетерпеливо постукивая пальцами по рулю, слушая радио и чувствуя себя изгнанником, пока она не вышла из магазина с большим коричневым пакетом, который казался пустым.
Он наблюдал, как она приближается к машине, отметил грацию ее движений, женственность походки, то, как свитер облегал грудь, улыбку, которая осветила ее лицо, когда она заметила, что он смотрит на нее. Возбуждение снова охватило его. Они направлялись к ее квартире, где они будут одни, где она сменила простыни в предвкушении того, что они займутся любовью, где он оставил в ней частичку себя и они стали частью друг друга.
— Нашла, что искала? — сухо спросил он, когда она каким-то образом умудрилась толкнуть его колени своими, пока застегивала ремень.
— Угу, — ответила она. Она выглядела как изящная кошка, только что проглотившая канарейку. Когда они выехали на автостраду, она потянула за его рубашку и вытащила ее из брюк.
— Дори, — сказал он. — Я пытаюсь вести машину.
Ее рука коснулась его живота ниже пупка.
— Поезжай дальше, — сказала она. — Я не держу тебя. — Ее рука не двигалась, она не ласкала и не массировала и не опускалась ниже. Она держала ее на прежнем месте, и ее прикосновение как бы передавало информацию, зажигая его плоть, затем сказала: — Ты слишком горячий, Скотт; у тебя не лихорадка?
Он взглянул на нее и правой рукой обнял за плечи.
— Меня лихорадит лишь потому, что я хочу быть с тобой.
— Я знаю, — сказала она и потерлась лбом о его руку. — Я хочу этого так же, как и ты.
— Ну подожди, дай мне только войти в квартиру, — проворчал он и открыл дверцу машины.
Она с пакетом в руках шла впереди него, придерживая рукой ворот рубашки, и можно было подумать, что они незнакомы. Скотт нарочито держался позади, увеличивая расстояние между ними.
— Когда ты идешь, твоя попа виляет, — произнес он.
Все еще сжимая пакет, Дори остановилась у двери, ожидая, когда Скотт откроет ее своим ключом. Она вошла в квартиру первой и тут же направилась в спальню. Скотт последовал было за ней, но она обернулась и остановила его у двери. Она поставила пакет с продуктами, обвила руками его шею и нежно поцеловала в губы. Но когда Скотт попытался поцеловать ее крепче, она отстранилась.
— Мне нужно пять минут, — объяснила она.
— Дори!
— Пять минут, — повторила она, положив ладонь на его щеку. — Пожалуйста, Скотт. Я мечтаю быть с тобой, но я хочу быть... особенной.
— Но...
— Мне хочется надеть что-то сексуальное. Скотт простонал, с явной неохотой уступая ее требованию.
— Ты чертовски здорово выходишь из спора.
Дори улыбнулась, поцеловала его в щеку и шутливо вытолкнула за дверь, затем закрыла ее.
— Только пять минут, — крикнул он из-за двери, — и ни секунды больше.
Ровно через пять минут Скотт обнаружил, что дверь заперта. Он нетерпеливо подергал за ручку.
— Дори!
— Открой ее без ключа, — предложила она.
Открыть замок было несложно, требовался кончик отвертки или чтогто в этом роде.
Не в состоянии найти отвертку, Скотт попробовал кухонный нож.
— Я выбью ее, — прокричал он, когда нож оказался далеко не идеальным средством.
Замок неожиданно поддался, и Скотт буквально влетел в комнату.
— Ты ведь не захочешь разочаровать старушку Вискаунт?
Скотт шагнул туда, откуда доносился голос Дори, и замер на месте. Она лежала, опершись на локоть, и покрывало доходило ей до пояса. На ней была ее самая сексуальная атласная рубашка «а-ля беби». Она похлопала по свободному месту рядом с собой, где покрывало было приглашающе откинуто. И на подушке, его подушке, лежала красная роза с бантом на стебле.
Шторы были задернуты, и зажженные свечи на прикроватной тумбочке излучали нежное мерцающее сияние.
Прошло несколько секунд, прежде чем Скотт начал медленно раздеваться, а она наблюдала за ним жадным, плотоядным взглядом, как будто не видела его обнаженного тела много раз и не касалась его интимных мест. С нехарактерным для него приступом скромности, он остался в трусах, хотя их тонкая ткань не скрывала его возбуждения.
Дори встала на колени и подняла розу, пока он садился на край кровати. Она обняла его, прижав обтянутые атласом груди к его широкой спине, и предложила ему розу, проведя ею у него под носом. Он поднял руки, чтобы поймать ее ладони, поднес одну ладонь к губам и поцеловал ее. Она откинулась назад, увлекая его за собой, и он упал на постель, на гладкие, прохладные простыни, источающие тонкий аромат.
Устроившись рядом с ним, Дори очертила лепестками розы его профиль, от лба до подбородка, затем нарисовала ею какие-то узоры на его груди, наконец начала водить цветком по его соскам, с обожанием глядя на него.
Скотт поймал ее за запястье, их взгляды встретились. Затем, медленно, он взял ее лицо в руки и нежно притянул к себе.
— Моя попа не виляет при ходьбе, — прошептала она.
— Она изумительно виляет, — возразил он. — Мне нравится, как она виляет. — Их губы осторожно встретились, затем слились, легко и грациозно.
Время остановилось для них в освещенной свечами спальне, пока они нежно любили друг друга. Полдень перешел в вечер, вечер сменился ночью, но они были слишком
