присоединился к нему. Он не хочет, чтобы они знали подробности плана. Наверное, это правильно… ведь те, кого он сумеет убедить, и так все поймут, а остальным совершенно незачем быть в курсе дел».
— Вы знаете, почему я здесь, — говорил Кельсер. — Вы знаете моего друга Йедена и знаете, кого он представляет. Каждый скаа в городе слышал о мятежниках. Может, кто-то даже подумывал присоединиться к ним. Конечно, большинство этого не сделает — большинство вернется на свои забитые золой и сажей фабрики, в пылающие жаром кузницы, в разрушающиеся дома. Вы вернетесь туда, потому что эта жизнь вам знакома. Но кто-то… кто-то пойдет со мной. И это будут люди, которых вспомнят и много лет спустя. Вспомнят, потому что они сделали нечто великое.
Многие из рабочих обменялись взглядами, но иные упорно смотрели в полупустые тарелки с супом. Наконец из дальней части зала раздался голос:
— Ты просто глупец. Лорд-правитель уничтожит тебя. Ты не можешь восстать против бога в его собственной столице.
Воцарилась тишина. Напряженная тишина. Вин замерла, а Бриз что-то едва слышно прошептал себе под нос.
Кельсер несколько мгновений стоял неподвижно. Потом неторопливо закатал рукава куртки, открыв паутину шрамов.
— Лорд-правитель — не бог, — тихо сказал он. — И он не может убить меня. Он уже пытался, но ничего не вышло. Потому что я — нечто такое, что ему никогда не уничтожить.
С этими словами Кельсер повернулся и вышел из столовой тем же путем, что и вошел.
— Ох, — вздохнул Бриз, — неплохо, хотя и слишком театрально. Руд, отзови красную и отправь коричневую.
В зале появилась новая девушка.
— Потрясающе, — пробормотал Бриз. — Ну да, гордость… Теперь слегка сгладить гнев…
Люди в столовой молчали, и Вин показалось, что атмосфера стала зловещей. Но наконец встал Йеден и заговорил, ободряя рабочих и объясняя, что они должны сделать, если хотят узнать больше. Пока он говорил, люди снова принялись за еду.
— Зеленую, Руд, — приказал Бриз. — Хм… ну да. Пусть немножко подумают, и еще надо ослабить их преданность… мы ведь не хотим, чтобы кто-то помчался к поручителям? Кел, конечно, отлично заметает следы, но чем меньше известно властям, тем лучше. Правильно? Вот так. А что там насчет тебя самого, Йеден? А, ты слишком разволновался. Давай-ка мы избавим тебя от тревог… Да, оставим одну лишь страсть — надежду, и этого будет достаточно, чтобы твой голос перестал звучать так глупо…
Вин продолжала наблюдать. Теперь, когда Кельсер ушел, ей стало легче разбираться в реакции людей и в действиях Бриза. Пока Йеден говорил, рабочие вели себя в точном соответствии с тем, что бормотал Бриз. Да и сам Йеден явно ощутил воздействие льстеца: из его позы исчезло напряжение, а голос звучал все более уверенно.
Удивленная Вин пригасила тлеющую медь. И сосредоточилась, следя за тем, чтобы Бриз не коснулся ее собственных эмоций. Она ведь тоже должна была стать частью общего плана… Но Бризу явно не хватало времени заниматься отдельными людьми, кроме, возможно, Йедена. Да, уловить его осторожное воздействие оказалось нелегко… И все же Вин постепенно начала чувствовать то, что он описывал.
Это произвело на нее сильное впечатление. Такая тонкая работа… В тех немногих случаях, когда Кельсер применял алломантию, чтобы воздействовать на чувства Вин, это походило на внезапный удар. У Кельсера была огромная сила, но полностью отсутствовала деликатность.
А прикосновения Бриза оказались неописуемо тонкими и осторожными. Он приглушал определенные чувства, смягчал их, воздействуя как бы на конкретные точки, — а все остальное оставлял нетронутым. Вин почудилось, что она улавливает и волны помощников Бриза, работавших в столовой… но их прикосновения были такими же мягкими и тихими. Вин не стала снова поджигать медь, она просто наблюдала, как волны воздействия касаются ее собственных чувств по мере того, как Йеден продолжал свою речь. Он объяснял, что тем, кто решит присоединиться к нему, придется на время оставить семью и друзей, но их родным помогут, а сами они будут обеспечены всем необходимым.
Вин проникалась к Бризу все большим уважением. Она вдруг обнаружила, что решение Кельсера отдать ее в обучение другим алломантам уже не вызывает раздражения. Да, конечно, Бриз умел работать только с одним металлом, зато как умел! Кельсер же, будучи рожденным туманом, должен был научиться всем алломантическим искусствам. Пожалуй, он действительно просто не мог как следует сосредоточиться на одной из сил.
«Надо попросить отправить меня на обучение по всем металлам, — подумала Вин. — Каждый туманщик — мастер в своей области».
Вин снова сосредоточилась на обеденном зале, где Йеден заканчивал речь.
— Вы все слышали Кельсера, — говорил он. — Человека, выжившего в Ямах Хатсина. Слухи о нем абсолютно правдивы — он бросил воровской промысел и полностью посвятил себя помощи мятежным скаа! Друзья, мы готовим нечто грандиозное. Нечто, что может действительно завершить нашу борьбу с Последней империей. Присоединяйтесь к нам. Присоединяйтесь к своим братьям. Присоединяйтесь к самому выжившему!
Столовая молчала.
— Ярко-красную, — распорядился Бриз. — Я хочу, чтобы эти люди прониклись тем, что услышали.
— Но ведь их эмоции угаснут? — спросила Вин, наблюдая, как по столовой движется девушка в ярко-красном платье.
— Конечно, — ответил Бриз, откидываясь на спинку стула и закрывая смотровую щель. — Но останутся воспоминания. А если людей с каким-то событием связывают сильные чувства, они лучше запоминают и то и другое.
Несколько мгновений спустя появился Хэм.
— Неплохо. Люди ушли ободренными, несколько человек остались. У нас будет приличное количество волонтеров для отправки в пещеры.
Бриз покачал головой.
— Этого недостаточно. Доксу требуется несколько дней на организацию каждой встречи, а в итоге мы получаем в среднем по двадцать человек. Такими темпами нам не набрать к сроку нужных десяти тысяч.
— Думаешь, надо проводить больше встреч? — спросил Хэм. — Это будет довольно трудно… приходится действовать очень осторожно, чтобы приглашать только тех, кому мы действительно можем более или менее доверять.
Бриз немного подумал и допил остатки вина.
— Я пока не знаю… мы просто должны что-то придумать. А сейчас давай вернемся в лавку. Я уверен, что сегодня вечером Кельсер захочет поговорить с нами.
Кельсер смотрел на запад. Полуденное солнце сияло ядовитым красным светом, гневно проталкивая лучи сквозь сплошную занесу дыма. На западе, прямо под дымными облаками, Кельсер видел темный силуэт высокой горы. Это была Тириан, ближайшая к городу вершина Холмов Пепла.
Кельсер стоял на плоской крыше лавки Клабса, прислушиваясь к голосам на улице: рабочие возвращались по домам. С плоской крыши приходилось то и дело сметать золу и
