Вин согласно кивнула, принимая шаль, вышла на крыльцо и спустилась но выстеленным ковром ступеням. Сэйзед шел чуть позади. Вин спешила — ей хотелось поскорее сообщить Кельсеру имена всех тех, кто приглашал ее танцевать. Имен получился целый список, и Вин старалась ни одного не забыть. Она остановилась у подножия лестницы, ожидая кареты. Тут она заметила нечто странное. Невдалеке в тумане что-то происходило, какая-то суета… Вин шагнула вперед, но Сэйзед остановил ее, положив руку на плечо. Леди не пристало в одиночку бродить в тумане.
Вин потянулась мыслью внутрь себя, чтобы воспламенить медь и олово, но остановилась — источник шума явно приближался. Вот из тумана появился стражник, волоча за собой маленькую дергающуюся фигурку. Это был мальчишка-скаа, в грязной одежде, с перепачканным сажей лицом. Солдат обошел Вин, всем своим видом давая понять, что он лишь выполняет долг и вовсе не хотел беспокоить леди, и подтащил мальчишку к капитану стражи. Вин подожгла олово, чтобы услышать их разговор.
— Поваренок, — тихо сказал солдат. — Пытался выпросить что-то у лорда, пока тот сидел в карете и ждал, когда откроют ворота.
Капитан лишь кивнул в ответ. Солдат поволок пленника в туман. Мальчик сопротивлялся, и солдат недовольно хмыкнул, крепче перехватывая его. Вин следила за ними, пока не ощутила на плече руку Сэйзеда, и лишь тогда вернулась к действительности. Разумеется, она ничем не могла помочь мальчику. Ему не надо было…
В тумане, там, где его не увидели бы глаза обычных людей, солдат выхватил кинжал и одним взмахом перерезал мальчишке горло. Вин содрогнулась всем телом, потрясенная, услышав, как судорожно дернулся скаа, издав короткий хрип. Солдат отпустил его, а потом схватил труп за ногу и потащил куда-то.
Вин стояла, не в силах пошевелиться, хотя карета уже подъехала.
— Госпожа, — подтолкнул ее Сэйзед, но Вин не шелохнулась.
«Они убили его… Прямо здесь, в нескольких шагах от места, где знать рассаживается по экипажам… Как будто смерть ничего не значит для них, как будто это обыденное событие. Просто прирезали еще одного скаа. Как животное».
Нет, не животное, гораздо хуже. Никто не стал бы резать свинью во дворе крепости. Стражник убил мальчика небрежно, походя. Он был раздражен, что пленник пытается вырваться, а потому не стал искать более подходящее место. А если бы кто-то из аристократов и заметил это, то не обратил бы внимания.
— Госпожа, — повторил Сэйзед, снова подталкивая Вин.
Она позволила усадить себя в карету. Контраст казался ей немыслимым. Изысканные, любезные вельможи, танцы, бальный зал, залитый светом, сверкающий драгоценностями… И смерть во дворе, в тумане. Им что, наплевать? А может, они ничего не знают?
«Это Последняя империя, Вин, — напомнила она себе, когда карета тронулась с места. — Не забывай о пепле потому, что увидела несколько клочков шелка. Если бы люди вокруг узнали, что ты — скаа, они бы зарезали тебя с такой же легкостью, с какой страж ник убил мальчишку».
Было грустно это сознавать… но по пути в Феллис Вин посетило множество и других тяжелых мыслей.
19
Кельсер ощутил в тумане биение другой алломантической силы. Вибрация накатывала на него ритмично, как набегает морская волна на безмятежный берег. Она была слабой, но угадывалась безошибочно.
Кельсер прильнул к невысокой стене сада, прислушиваясь к вибрации. Белый туман клубился вокруг, безразличный ко всему, и лишь те его клочки, что оказывались рядом с телом Кельсера, начинали течь по алломантическим линиям.
Он всматривался в ночь, воспламенив олово и пытаясь найти другого алломанта. Кельсеру показалось, что он заметил фигуру, прижавшуюся к стене неподалеку, но не был уверен. Однако вибрацию он узнал. Каждый из металлов, будучи подожженным, подавал четкий сигнал, понятный тому, кто умел обращаться с бронзой. Человек в отдалении поддерживал горение олова, так же как и четверо других, которых ощущал Кельсер, — они прятались вокруг крепости Текиэль. Пять наблюдателей расположились по периметру, следя за темнотой и высматривая посторонних.
Кельсер улыбнулся. Великие Дома начали нервничать. Такой Дом, как Текиэль, мог себе, конечно, позволить содержать пятерых наблюдателей, но ведь знатные алломанты наверняка оскорблялись, если их заставляли играть роль простых стражников. И если здесь стояли в охране пять наблюдателей, то, вероятно, несколько мастеров свинца, убийц, а заодно стрелков и охотников тоже вышли в дозор.
По правде говоря, Великие Дома встревожились настолько, что Кельсеру с трудом удавалось находить бреши в их обороне. Он ведь был простым смертным, и даже у рожденных туманом есть предел силы. До сих пор он добивался успеха благодаря внезапности нападения. Однако если крепость охраняли пять наблюдателей, Кельсеру не стоило и рассчитывать подобраться к ней незамеченным.
К счастью, этой ночью он не собирался испытывать на прочность оборону Дома Текиэль. Вместо этого Кельсер перепрыгнул садовую ограду и, воспламенив бронзу, чтобы убедиться в отсутствии поблизости алломантов, подобрался к кустарнику. Ему нужно было забрать лежавший там большой мешок. Мешок оказался настолько тяжелым, что Кельсеру пришлось поджечь свинец, чтобы поднять его и вскинуть на плечо. Он постоял на месте, вслушиваясь в доносящиеся из тумана звуки, и потащил мешок к крепости.
Его целью была большая чистая садовая беседка рядом с маленьким бассейном, в воде которого отражались огни фонарей. Здесь Кельсер сбросил с плеча мешок и вывалил на землю его содержимое — труп недавно убитого человека.
Тело, принадлежавшее некоему лорду Чаррсу Энтроуну, покатилось по земле и замерло лицом вниз. На спине трупа виднелись две кинжальные раны. Кельсер напал на полупьяного лорда из засады, которую устроил в трущобах скаа. Кельсеру просто хотелось избавить мир еще от одного вельможи. И уж конечно, лорда Энтроуна упускать было нельзя — он славился своим пристрастием к извращенным наслаждениям. Например, ему доставляли особое удовольствие кровавые поединки скаа. Именно за ними он и наблюдал в тот вечер.
К тому же лорд Энтроун был главным политическим союзником Дома Текиэль, о чем
