ничего не изменится, только грустно станет. Не будем портить пустыми спорами свои последние часы в этом прекрасном Мире, ладно?
— О’кей, — вздохнул я. — Больше никаких разговоров.
Я уже и сам понял, что дискуссия тут не поможет, да и времени не было на болтовню. Оставался один выход: действовать, а там — по обстоятельствам!
Раздумывать тоже было некогда, поэтому я сделал самое простое, что пришло в голову: быстро провел левой рукой вдоль тела Мелифаро. Как и следовало ожидать, он мгновенно уменьшился и исчез между большим и указательным пальцами моей умелой конечности.
Я с облегчением перевел дух: Нумминорих не казался мне серьезным противником. Я был совершенно уверен, что уж его-то в случае чего и за шиворот уволоку — куда угодно, хоть в иной Мир! Поэтому, когда парень попросту исчез, не сходя с места, у меня рот распахнулся от изумления. Нумминорих, надо понимать, ушел отсюда Темным Путем — грандиозное достижение для новичка.
«И когда это он успел стать таким крутым? — изумленно подумал я. — Неужели Джуффин научил, в связи с грядущими событиями? Вообще-то, с него станется: еще неизвестно, кого из нас этот хитрец на самом деле собирается приносить в жертву!»
Мои размышления были прерваны самым неприятным образом: жгучая боль в левой руке внезапно пронзила меня насквозь. Кисть судорожно дернулась, большой палец, который был прижат к ладони, самовольно покинул свой пост, и сэр Мелифаро с кошачьей грацией приземлился на все четыре конечности. Я еще не успел сообразить, что происходит, а он уже выпрямился и укоризненно посмотрел на меня.
— Макс, я же сказал тебе: ничего не надо. Не дергайся, ладно? В следующий раз просто останешься без руки. У меня и сейчас было искушение, но… Мы с тобой слишком долго были друзьями. К тому же я обязан тебе жизнью, а такие вещи, к сожалению, всегда имели для меня большое значение. Надеюсь, это пройдет…
Он говорил тихим, бесцветным голосом, как начинающий актер при первой читке новой пьесы.
Его монолог звучал настолько фальшиво, что мне стало тошно. Тот сэр Мелифаро, которого я знал все эти годы, должен был ругаться, как неотесанный лесной разбойник, обрушить на мою бедную голову град язвительных насмешек или деловито объяснить, что к чему, опрокинув меня на лопатки своей безупречной логикой, — в зависимости от настроения. Черт, да я бы предпочел, чтобы он просто дал мне по морде: по крайней мере, такой поступок вполне соответствовал моим представлениям о норме.
Но он и не думал драться. Просто отвернулся и, кажется, с нетерпением ждал, когда я уберусь куда- нибудь подальше. Все равно куда — лишь бы с глаз долой.
Я отвернулся и молча вышел из Зала Общей Работы. Это было сокрушительное поражение. Мне следовало постараться смириться с судьбой — хотя бы для того, чтобы не сойти с ума прямо сейчас, а продержаться еще пару часов. Но способность призывать на помощь смирение никогда не была моим сильным местом. Поэтому оставался только один выход: не думать. Вообще. Ни о чем. Отменить мысли, выключить их таинственный источник — и дело с концом.
Самое удивительное, что мне это как-то удалось. Я вышел из Управления и зашагал вверх по улице Медных Горшков, почти не осознавая, где я нахожусь и что делаю, а просто трудолюбиво передвигая ноги: левой, правой, левой, правой… Ритм ходьбы успокаивал меня, даже завораживал, почти как ритм шаманского бубна.
Решение пришло само собой. Я даже не пытался его найти, просто шел себе и шел по пустынному городу, ежась от холода — и не свежий весенний ветер с Хурона был тому виной. Это был мой собственный внутренний холод — почему бы и нет, согреваются же некоторые счастливчики внутренним огнем!.. Кажется, даже сердце мое уже побелело от инея, и это, в общем, было к лучшему. Своего рода местный наркоз, этакая новокаиновая блокада, патентованное средство от болевого шока.
Убаюканный благословенным холодом и ритмичным перестуком собственных подошв, я вполне мог бы бесцельно бродить по Ехо, дивному городу из моих оживших снов, до тех пор, пока тяжелая рука Джуффина не ляжет на мое плечо: дескать, пора. Собственно, я и собирался…
Но решение все-таки пришло. Я совершенно точно знал, что оно не было рождено моим притихшим разумом, а появилось откуда-то извне, оттуда, где меня не было и быть не могло.
«Темная Сторона» — всего два слова, но этого было вполне достаточно. Довольствуются же водители парой-тройкой геометрических фигур, нарисованных на блестящей поверхности дорожного знака, когда хотят определить свой дальнейший маршрут. «Темная Сторона — а ведь это, пожалуй, выход, — изумленно подумал я. — Какой-никакой, но лучше чем ничего. Много лучше».
Уверенность Джуффина в своих силах — этот иезуит даже отпустил меня погулять: дескать, никуда ты теперь не денешься, дружок; обидная и, можно сказать, позорная неудача, которую я потерпел при первой же попытке эвакуировать Мелифаро и Нумминориха в безопасное место, — все это парализовало мою волю. Я отказался от борьбы, решил: пусть все идет как идет. Иного выхода вроде бы все равно нет. Удрать? Но я мог не сомневаться, что сэр Джуффин Халли глазом не моргнув достанет меня — хоть в Кумоне, хоть на Арварохе, хоть в ином Мире. Какая, к черту, разница, он всегда с удовольствием охотился в любых угодьях! Джуффин был на добрых семьсот лет старше и большую часть своей жизни угрохал исключительно на занятия магией. Моя партия могла заранее считаться проигранной: посадите начинающего шахматиста за одну доску с чемпионом мира и посмотрите, что будет…
И вдруг я понял, что какой-то шанс у меня все-таки имеется: при условии, что я сумею навязать противнику свое поле битвы. Единственным местом, где я мог как-то потягаться с Джуффином, была Темная Сторона, магическое пространство, где мое могущество не поддается никакому описанию, где каждое мое слово немедленно приводится в исполнение, что бы я ни вякнул: достаточно сказать — и все, сделано!
Все это хорошо, но на Темную Сторону еще надо было как-то попасть. О том, чтобы заручиться помощью Стража, сейчас и мечтать не приходилось: старый добрый сэр Мелифаро закончился вместе с моей (столь же старой и доброй) жизнью, уступив место странному, непредсказуемому незнакомцу. Теперь он всерьез собирался сражаться со мной за право обладания дрянным колдовским цветком, который, надо отдать ему должное, оказался сильнее моей бесконечной любви к этому Миру.
Но рискнуть все-таки стоило. А почему бы и нет? Можно подумать, мне еще оставалось что терять!
Прежде мы, как правило, уходили на Темную Сторону из подземелья под Домом у Моста. Вообще-то, это совсем не обязательно, но мои старшие коллеги неоднократно твердили, что этот путь — самый короткий и легкий, вполне доступный даже новичку.
Я был не таким уж новичком, но до сих пор мне никогда не доводилось предпринимать подобное путешествие в полном одиночестве. Все, что мне оставалось, — спуститься на несколько сотен ступенек вниз и попробовать проделать сей трюк самостоятельно.
Как только решение было принято, тут же пробудился мой инстинкт самосохранения. Доберусь я до Темной Стороны или нет, это еще вопрос. И ни в коем случае не следовало забывать, что мне предстоит иметь дело с сэром Джуффином Халли — человеком, который обладает сволочной способностью читать в моем сердце. Он всегда видел меня как на ладони, следовательно…
Я откуда-то знал, что следует делать. Фокус был не из легких, но, когда тебя загоняют в угол, обычно обнаруживаешь, что можешь горы свернуть.
Мне удалось инсценировать вполне качественное раздвоение личности. «Я гуляю», — думал я. Вернее, не просто думал, а отчетливо проговаривал про себя, не размыкая губ: «Вот, гуляю себе и гуляю — а чем еще теперь заниматься?.. Какие пустые улицы, черт бы их побрал! Вообще-то, я люблю пустые улицы, но сейчас — ненавижу… И все-таки я гуляю, гуляю, гуляю — наверное, в последний раз, дырку в небе над этим грешным мистическим бурьяном, которому так некстати приспичило вылупиться…»
Вскоре я решил, что такой монотонный внутренний монолог звучит недостаточно достоверно, и начал разнообразить его художественными описаниями улиц. Получалось очень даже ничего. Хвала Магистрам, я изучил Старый город лучше, чем линии на собственных ладонях! Теперь мне не составляло труда рисовать перед внутренним взором разноцветные фасады невысоких просторных домов с остроконечными крышами, мелкие камешки мозаичных мостовых, пестрые вывески над многочисленными трактирами, магазинчиками
